class="a">644 становятся знаменитыми: Фризон, Даже, Легро, Ларсенёр и – особенно – высоко ценимый Марией-Антуанеттой Леонар. Последний был прославлен королевой, прежде чем отправиться в эмиграцию вслед за своими клиентами. Кроме того, он написал мемуары, увлекательно рассказав о своей профессии645. Теперь создание прически в самом деле означает «приведение волос в порядок»: их намеренное приспособление к естественному «выражению лица»646.

Подобрать тон для лица

Косметическими средствами пытаются решить ту же задачу – подчеркнуть неповторимое своеобразие человека. Считалось, в частности, что румяна должны подбираться индивидуально: необходимо найти цвет, «который о чем-то вам говорит»647. Мадемуазель Демье д’Аршиак, правнучатая племянница Сен-Симона, в 1780‐х годах славилась тем, что умела подбирать тон румян под освещение: «дневное и свечное»648. Например, «маслянистые румяна», рекламировавшиеся в одной из статей периодического издания «Объявления, реклама и различные уведомления» (Annonces, Affiches et avis divers) 1770 года649 за подписью «г-н Моро», галантерейщик с улицы Сен-Мартен, имели шесть разных оттенков, менявшихся в зависимости от того, с чем их смешать и как нанести на кожу. О широте ассортимента заботился и «г-н Донсон», предлагая на страницах того же издания десять типов румян: выбор оттенка зависел от времени суток, возраста женщины и случая650. В руководствах по использованию косметики румяна различаются по происхождению651: французские, испанские, португальские и т. д. Такие различия можно было бы назвать незначительными, если бы они не свидетельствовали о стремлении выделиться из массы и, следовательно, – о сосуществовании разных типов красоты. Этим и объясняется разнообразие цветов: «Выбор румян – дело первостепенной важности»652.

Появлению множества оттенков косметики способствуют и другие факторы: необходимость выразить чувства, сделать их заметными для окружающих. Чтобы достичь этой цели, требуется палитра легких, неброских тонов, позволяющих передать все разновидности чувствительности, спектр которой, как мы уже видели, значительно расширился. Поскольку появилась необходимость демонстрировать душевную чуткость, непосредственность одержала победу над искусством скрывать эмоции, простота – над сложностью, ибо «в сердечных делах искренность ставится в заслугу»653. Вот почему в конце XVIII века Мари де Сент-Юрсен настаивала на необходимости проявлять сдержанность в выборе цветов и «оттенков из обширной палитры, назначенной для придания жизни лицу»654, а в 1780‐х годах мадам де Жанлис сетовала на то, что при дворе вынуждена румяниться «намного ярче, чем раньше»655.

В XVIII веке дискуссия об использовании косметики принимает новый оборот, на первый план выходит идея искренности: при этом речь идет о честности не перед Богом, но перед другими людьми. Считается, что украшательства лица и тела мешают социальной прозрачности. Героини Руссо лишены искусственности: Софи «не знает других духов, кроме запаха цветов»656, а «румянец, покрывающий» щеки Юлии, «рождается в сердце: такой румянец невозможно подделать»657. Мадам д’Эпине видит в косметике лишь «телесное наказание» и фальшь: эдакий способ «врать с утра до вечера»658. Монтескьё считает, что использование румян нивелирует разнообразие: косметика призвана подчеркивать индивидуальные особенности каждого, а выходит, что «все крашеные лица похожи друг на друга, как две капли воды»659.

Впрочем, споры о косметике не только приняли новое направление, но заметно поутихли: отныне обычай красить лицо вызывает меньше опасений. Техники, повышающие телесную привлекательность, стали разнообразнее, при этом культивируется естественная красота и выразительность: чем разнообразнее становится косметика, тем легче она принимается обществом.

Поддержка академии

На этом изменения не закончились: косметические продукты стали подвергаться более систематическому контролю, профессионализм их распространителей повысился. Это привело – и в первом и во втором случае – к постепенному увеличению разнообразия средств по уходу за внешностью: стремление подчеркнуть индивидуальность остается приоритетным.

О появлении специальной меры, позволяющей удостовериться в полезности косметического продукта, – научной экспертизы, свидетельствуют, помимо прочего, рекламные объявления в издании «Объявление, реклама и различные уведомления»: господин Колен заявляет, что в 1773 году его «растительные румяна»660 были одобрены Королевской академией наук; а господин Моро утверждает, что его «румяна à la Dauphine»661 в том же году были протестированы на медицинском факультете. Вместе с тем ужесточается критика использования вредных косметических компонентов. Прочитав рукопись второго издания «Королевского парфюмера» 1761 года, знаменитый придворный медик Жан-Этьен Геттар662 рекомендует изъять из будущей книги «рецепты, в состав которых входят свинцовый глет, свинцовые белила, сулема, алюминиевые квасцы, селитра»663. В «Словаре искусств и ремесел» сообщается о пагубном воздействии румян на основе «свинца, карбоната свинца, наделяемого чудодейственными свойствами оксида висмута»664 и указывается, что в 1770‐е годы их применение сократилось: например, киноварь, красную краску, получаемую из смеси серы и ртути, больше не используют в парфюмерии, поскольку она «наносит вред здоровью»665. В «Словаре естественной истории» начиная с 1765 года от издания к изданию сообщается о пагубном воздействии снадобий на основе металлов: в основном висмутовых белил, а также средств, в состав которых входили мышьяк, кобальт и серебро. Все эти компоненты считались «чрезвычайно вредными для кожи», источающими «пары флогистона», каковые можно сравнить с испарениями «гнили, испражнений, давленого чеснока и т. п.»666. После 1770 года «изобретатели» косметики все чаще обращаются в Академию наук за экспертной оценкой. К тому же в 1778 году король создает «Королевское медицинское общество», уполномоченное выдавать разрешение на каждое «чудодейственное средство»667. В итоге в конце XVIII века изготовители косметики перешли на растительные компоненты, считавшиеся «менее опасными»668: возник «Туалет Флоры»669, красные оттенки для которого получали из шафрана (из содержащегося в этом цветке пигмента картамина), а не из висмута. Именно растительные компоненты позволили создать палитру мягких цветов и обыграть естественные оттенки лица.

Повышенное внимание к составным элементам косметики еще больше расширило ее ассортимент. Например, в «Трактате о запахах» 1777 года парфюмера и дистиллятора Фредерика Дежана дается рецепт девяти «градаций» красного цвета, каковые получают последовательным, по пол-унции, добавлением порошкового талька в раствор кармина670: точное соблюдение пропорций гарантирует устойчивость оттенка. «Дозирование» становится главным принципом, это хорошо видно на примере «Трактата о дистилляции» того же Дежана: «Выше мы указали дозы компонентов, необходимые для получения определенного количества красителя, их следует увеличить или уменьшить пропорционально количеству жидкости, каковую надлежит окрасить»671. В те времена количества и вес все еще измерялись «охапками» и «горстями»672, как в «Химии вкуса и запаха» Поликарпа Понселе 1755 года. В конце XVIII века кулинарная и косметическая технологии окончательно расподобляются. В изготовлении косметики начинают преобладать точные