малым: вспомнить все, что связывало его с Татьяной и найти ту ситуацию и то мгновение, возможно, ту мимолетную мысль, которая привязала его к ней. К счастью, в их случае для этого не нужно было переворачивать в голове пласты памяти за многие годы знакомства. Потому что все, что их могло объединить, укладывалось в одни сутки.

Первым в памяти всплыл, конечно же, поцелуй. Самое яркое и удивительно свежее воспоминание. Оно отдалось в его теле напряжением, что напомнило, как давно у него не было женщины. С подготовкой к переходу, он совсем забыл о простых и естественных потребностях, и теперь расплачивался за это желанием бросить начатое и спешно удовлетворить их. И, лучше бы, прямо с Татьяной.

Холод подземелья отступил. Телу сразу же стало жарко. Настолько, что болезненно-острым было и прикосновение самой деликатной ткани к коже. Но это временное неудобство. Можно и потерпеть.

Сэм еще раз глубоко вдохнул, беря под контроль все это.

Всего лишь физиология. Не больше. Страсть, гормоны, ночь... Ее искренность в тот момент... Благодарность. И океан пробудившейся юной магии.

Но он же сам сделал так, чтобы все ее чувства в тот вечер к нему были яркими и позитивными. Он сам срежиссировал их! И сам пробудил ее магию.

А, значит, все это ничего не стоит. И «цепляться» ему не за что.

Медленный выдох расставил все по своим местам. Руны сигила впитали все излишки, и поцелуй остался в памяти сладким эхом самого себя.

Но желание бросить все и идти к девчонке никуда не делось. Меньше жара не стало. И Сэм продолжил поиск «якоря» дальше.

Пробуждение на утро?

Да, оно было волнующим. Он даже мимолетно улыбнулся, вспоминая это. Но следующими выдохами безжалостно выкорчевывал из памяти смущенный взгляд Татьяны, ее улыбку, слова, интонации...

И нет, желание бежать к ней все еще оставалось, но стало глуше и тише. Жар тоже остался. И Сэм снова принялся потрошить воспоминания. Заглядывая под каждое из них, как под камешки на реке. Какие-то из них отметая в сторону, как уже отработанные, какие-то выкидывая, потому что они сразу ничего не стоили. 

Вмешалась в его драку с полиморфами, хотя могла этого не делать? Так не от ее ли вмешательства им тогда снесло голову, и они стали нападать с особенной жестокостью?

В общении с кураторами держалась достойно? Правильное воспитание, не более.

Отразила их ментальную атаку? Но с его помощью.

Слушала его слова с придыханием и восторгом? Хотела, чтобы он обучал ее? Это из-за действия его же собственного подарка.

Убрать это все из головы и стереть из магии! 

Жар стихал. Холод возвращался в затекшие мышцы. Мелкая дрожь сотрясала их.

Лучше. Уже лучше. Но все еще не то. Он что-то упускает из вида.

Но что?

Следующий вдох Сэм растянул, кажется, на вечность, очищая сознание от всего, что уже было исправлено и отработано. Замер, не рискуя спугнуть состояние покоя ничем... И нашел его!

Да, кажется, мысль о том, что девчонка стоит его внимания, была лишней.

Но на то, чтобы избавиться от этой мысли ему понадобился всего один выдох.

Связь распалась, освобождая от себя. Белый свет погас, а сигил на каменному полу стал прежним.

Жар в теле тоже исчез окончательно. Зато тремор в ледяных мышцах теперь был такой, что Сэм рухнул на колени, не в силах устоять на ногах.

– Ты как? – Фирэллен как-то очень быстро оказалась рядом с ним. Накинула на плечи Сэму его пиджак, толку от которого сейчас, правда, было мало. Прильнула, позволяя почувствовать собственное тепло и насладиться им, согреваясь.

– Прекрасно, – Сэм закашлялся, скрепя горлом, как старой дверью. Вдохнул густой чарующий запах, пропитавший волосы Фирэллен... И впился губами в ее мягкий податливый рот. Альва ответила со страстью, польстившей ему.

Неудивительно. Эта крепость давно была покорена им. А еще у него действительно давно не было женщины. Тем более равной. Так что эта затянувшаяся ночь обещала закончиться на очень приятной ноте, а остальные дела, так уж и быть, еще немного подождут.

Руки альвы по-хозяйски потянулись к его рубашке, резким движением распахнули ту, срывая несколько маленьких пуговичек...

Удар магического отката ворвался в его разум, вырубая сознание. Ярость, недоумение, страх, отчаянье... Не его, но ее. Они затмили все остальные эмоции, взывая к древним, как миры, инстинктам.

Ей было плохо. Он должен был защитить ее.

Женщина рядом была лишней.

Сэм оттолкнул Фирэллен и исчез в само собой вспыхнувших молниях поля Азинштээля, даже не зная, куда и к кому оно перенесет его.

Глава 16

Таня

Презренная?

А это уж слишком!

Может, у меня нет в этом мире никакой поддержки, и в их правилах я ориентируюсь очень плохо, но должна ли я такое терпеть? А, самое главное, зачем?

До инициации вышвырнуть меня за пределы академии, если я останусь сейчас учиться, никто все равно не сможет. Даже ректорша – эта преданная последовательница кураторов. А ведь те два дедка тоже, помнится, пытались на меня давить. И чем для них это закончилось? Ушибами!

Но я плохо понимала, как в тот раз все и всех уронила. Да и драться с ректором – однозначно плохая идея. Если мне повезет, следующие несколько лет мы с ней будем связаны ученическим договором. Или тем, чем его здесь заменяют.

Но давать себя в обиду было нельзя. Выход был только один – решать проблему мирно, но категорично.

– Ошибаетесь, прима ректор, – не зная имени, я обратилась к нависающей надо мной тетке, как недавно это сделал Тайрэнн, но без вызова в голосе. – Я – не ритта. Я – ваша будущая студентка.

Ректорша чуть дернула бровями... И, когда я уже внутренне ждала очередную гадость, тепло улыбнулась, обнажив вполне обычные человеческие зубы. Рассеянный свет дрожащих свечей сделал ее вдруг очень уютной и милой, превращая из вредной тетки в заботливую тетушку.

И пусть эта улыбка исчезла в следующий же миг, но мою грудь словно отпустили каменные тиски. Да и стены комнаты давить перестали.

«Не ветала,» – отметил внутренний голос.

Интересно, а кто? На альву тоже не похожа... Может, нефилим?

Хотя для этой расы ей не хватало утонченности и изящества. С другой стороны, видела-то я их пока только на фотографиях в смартфоне Тайрэнна. В Центре Координации из этой расы вообще никакого не было. Я могла ошибаться.

– Запомни эти слова, этти, – снова, как и раньше, строгая, но теперь куда более миролюбивая, ректорша