Кончина сестры сначала расстроила Машу, онаподумала, что лишается ежемесячного взноса на содержание мамы, и приуныла, нопотом вдруг до нее дошло: дом и деньги – они чьи? Кто наследники Олеси? Мать иМаша! Слава богу, Олеська не успела расписаться с ботаном! Вот она удача, домперейдет к Маше по закону, а деньги надо пересчитать и перепрятать, на всякийслучай унести из коттеджа. Вдруг Валентин захочет их хапнуть? Он же знаетадрес, слышал о местонахождении ключа!

– Понимаете теперь, что ничего плохого яне совершила, свое беру, – частила Маша.

– У вас есть координаты Валентина? –без всякой надежды на положительный ответ спросил я.

– Да, – кивнула Маша, – нотолько телефон!

– Надо же! – обрадовался я и тут жеудивился: – Вроде вы говорили, что Олеся ничего о личной жизни не рассказывала.Неужели она вам номер его телефона сообщила?

– Нет, – шмыгнула носом Маша, –только я умная, у меня мобильный с определителем. Несколько раз набиралаОлеську, а та сразу говорила: «Батарейка разрядилась, ща перезвоню», и правдазвонила с другого номера, он несколько раз повторялся. Я и доперла: у мужикаона небось трубку берет. Решила проверить, набрала сама туда, слышу, пареньотвечает: «Алло!» Я молчу, а он опять: «Говорите, Валентин на проводе», затемдобавил: «Вас не слышно» и отключился. Воспитанный очень, другой бы матомпослал, а этот прямо монах, такой любезный. Вы ему позвоните, скажите, что изФСБ, он точно обосрется от страха. Я знаю.

Я посмотрел на Машу – странные у неепредставления о людях. «Любезный монах» – необычное словосочетание, и тут со дворапослышался громкий мужской голос:

– Эй, есть в доме кто?

Маша взвизгнула и села на рассыпанные доллары.

– Вы ждете гостей? – тихо спросил я.

– Нет, – прошептала девчонка, –плиз, посмотрите, кто приперся, мне страшно, ой-ой-ой!

Есть ли на свете мужчина, который в такойситуации, глядя на побледневшую девушку, рявкнет: «Сама смотри»? Может, инайдется подобный экземпляр, но я не принадлежу к их числу, поэтому направилсяк двери, бормоча на ходу:

– Спокойно, не следует волноваться.

Выйдя на крыльцо, я увидел парня лет двадцати,который недовольно спросил:

– Слышь, твоя колымага у воротприпаркована?

– Да. А что случилось?

– Разжопился тут, я проехать немогу, – грубо заявил молодой человек, – загони металлолом во двор.

– Думается, на дороге вполне хватит места, –я решил окоротить нахала, – два автомобиля легко разъедутся.

– Ага, – скривился незнакомец исплюнул, – если такие гробы, как у тебя, а у меня «Хаммер». Давайшевелись, не жвачься!

Я вздрогнул и пошел к калитке. До сих пор ясчитал, что восхитительный глагол «жвачиться» является личным изобретениемНоры, и вот, пожалуйста, встретилось еще одно лицо, употребляющее его.Интересно, понравится ли Элеоноре мой рассказ о том, кто пользуется одной с нейлексикой?

Когда здоровенный желто-никелированный «Хаммер»кое-как протащился дальше по улице, я вылез из своего скромного автомобиля ипошел назад к сто пятому участку. Лучше оставлю машину во дворе, а не у воротдома, вдруг еще какой-нибудь счастливый владелец «Хаммера» объявится? Объяснитемне, какой смысл приобретать здоровенно неповоротливый внедорожник, созданныйисключительно для военных целей? Разве такая машина предназначена для Москвы,да на железном уроде по пробкам не протиснуться и место для парковки найтикрайне проблематично. Никаких положительных моментов, одни минусы. Продолжаяудивляться человеческой глупости, я вернулся в дом и крикнул с порога:

– Маша, не волнуйтесь. Это был всего лишьмужчина. Он хотел проехать мимо участка, мне пришлось отогнать машину!

Беркутова не ответила, я вошел в комнату изамер.

Гостиная оказалась пуста, тайник открыт, окно,ведущее в сад, распахнуто, Маша и доллары исчезли.

Я молча вышел из здания, обогнул его и увиделв заборе еще одну калитку, за ней открывался лесок, через который в разныестороны бежали тропинки. Маша воспользовалась моей короткой отлучкой и удрала сденьгами, оставалось лишь ругать себя за глупость и ждать нагоняя от Норы.

Чтобы оттянуть момент казни, я не стал сразухвататься за телефон, вошел в коттедж, закрыл окно, потом запер входную дверь,поколебался несколько секунд, пошарил рукой под крыльцом, нащупал гвоздь,повесил на него ключ, сел в машину и лишь тогда вынул мобильный. Ну, ИванПавлович, держись. Может, лучше выехать из поселка, а то, боюсь, от вопляЭлеоноры падут стены ближайших домов. Громкий звук способен разрушить каменнуюкладку!

Но, вопреки ожиданиям, хозяйка особо негневалась.

– Дурак ты, Ваня, – достаточно мирноотреагировала она, когда я перестал посыпать голову пеплом, – ладно,далеко не уйдет. Маленькая, хитрая и очень жадная дрянь. Выше нос, ИванПавлович, никуда она не денется, захочет получить от фирмы, расселяющей дом,квартиру, да и коттедж не бросит. Интересно, за какую услугу Ася Михайловнастоль щедро расплатилась с Олесей? Целый дом не пожалела! Это не коробка конфет.

– Особняк не элитный, участок в самомзатрапезном месте, – напомнил я.

– Сейчас в коттеджных поселкахнедвижимость дорожает со страшной скоростью, – перебила меняЭлеонора. – Так какие мысли?

– Малоприятные. Думается, Олесялжесвидетельствовала против Лады, – предположил я, – если встать наэту позицию, то моментально все меняется. Лада не заставляла Олесю натиратьлестницу и не полировала подметки…

– Средство в ванной Аси Михайловныпоставили специально, – подхватила Нора, – а ступени и тапки привела внадлежащее состояние Олеся. Ася Михайловна запланировала избавиться от Лады,посадить ее в тюрьму по обвинению в убийстве показалось ей лучшим выходом.

– Постойте, – ужаснулся я, –получается, Ася Михайловна решила убить сына!

– Мда, – крякнула Нора.

– И потом, какой мотив мог быть у АсиМихайловны?

– Была бы невестка, а мотив возненавидетьее отыщется, – без особой уверенности протянула хозяйка, – но вотубийство сына! Хотя… встречаются разные бабы, некоторые младенцев, как мусор,выбрасывают! Ладно! Разберемся! Завтра прямо с утра звони ботанику Валентину иво что бы то ни стало вытряхни из него правду. Похоже, он в курсе того, за чтоОлесенька огребла недвижимость. Ясно?

– Абсолютно! Я свободен?