в секунду, подняла огромное облако дыма и пыли. «Мое тело казалось совершенно черным, – сказал Лифтону один хиросимский физик, – и всюду кругом была темнота, полная темнота… Тогда я подумал: “Это конец света”»[2901]. Писательница Йоко Ота испытала такой же ужас:

Я просто не могла понять, почему все вокруг нас так сильно изменилось в одно мгновение… Я подумала, что это, возможно, не имеет никакого отношения к войне, что земля провалилась – как, говорят, это должно случиться при конце света[2902].

«В самом городе, – отмечает Хатия, который получил тяжелые ранения, – небо казалось покрашенным суми [т. е. тушью для каллиграфии], и видна была только резкая, слепящая вспышка света; за городом же небо было прекрасного золотисто-желтого цвета, и раздался оглушающий грохот»[2903]. Те, кого взрыв застал в городе, называли его словом пика, «вспышка», а те, кто находился на большем расстоянии от него, называли его пика-дон, «вспышка и гром».

Дома падали как подкошенные. Вспоминает ученик четвертого класса:

Меня отбросило по меньшей мере метров на семь, и, когда я открыл глаза, было так темно, как будто я уперся в покрашенную черным стену. После этого постепенно стало светлеть, как будто кто-то отдирал слой за слоем тонкой бумаги. Первым, что я увидел после этого, была плоская земля, от которой поднимались только облака пыли. За это мгновение все разрушилось и превратилось в улицы обломков, многие и многие улицы развалин[2904].

Хатия с женой выбежали из своего дома за секунду до того, как он обрушился, и то, что они увидели, превратило их испуг в настоящий ужас.

Поскольку самый короткий путь на улицу лежал через соседний дом, туда мы и бросились. Мы бежали, спотыкались, падали и снова бежали, пока не запнулись обо что-то в этом слепом беге и не вывалились на улицу. Поднимаясь на ноги, я увидел, что споткнулся о человеческую голову.

«Извините! Извините, пожалуйста!» – истерически закричал я[2905].

Бакалейщик, которому удалось выбраться на улицу:

Люди выглядели… ну, у всех у них кожа почернела от ожогов… У них не было волос, потому что волосы сгорели, и с первого взгляда нельзя было понять, спереди или сзади ты на них смотришь… Они держали руки [перед собой]… и их кожа обвисала – не только на руках, но и на лицах и телах… Если бы таких было всего несколько человек… возможно, впечатление было бы не таким сильным. Но я встречал таких людей всюду, куда бы я ни пошел… Многие из них умирали прямо на улице – я до сих пор вижу их – как ходячие призраки… Они не были похожи на людей нашего мира… У них была особая походка – очень медленная… Я тоже был одним из них[2906].

Кожа обвисала на лицах и телах этих сильно обожженных людей, переживших взрыв, потому что тепловая вспышка моментально создала на ней волдыри, а ударная волна отделила ее от плоти. Говорит молодая женщина:

Я ясно услышала голос девочки, раздававшийся из-за дерева: «Помогите мне, пожалуйста». У нее полностью сгорела спина, а кожа на бедрах разорвалась и свисала вниз…

Спасатели… принесли домой [мою мать]. Ее лицо стало больше, чем обычно, губы сильно распухли, а глаза оставались закрытыми. Кожа на обеих руках свободно висела, как резиновые перчатки. Верхняя часть ее тела была сильно обожжена[2907].

Ученица техникума:

На обеих сторонах улицы из домов были вынесены постели и куски материи, и на них лежали люди, обгоревшие до красновато-черного цвета; все их тела ужасно распухли. Между ними пробирались три старшеклассницы; кажется, они могли быть из нашего училища. Их лица и все остальное совершенно сгорели, и они держали руки поднятыми к груди, как кенгуру, только кисти были обращены вниз. С их тел свисало что-то, похожее на тонкую бумагу, – это их отслоившаяся кожа. За ними тянулись несгоревшие остатки обмоток, которые были у них на ногах. Они ковыляли в точность как сомнамбулы[2908].

Молодой социолог:

Все, что я видел, производило глубокое впечатление – соседний парк, покрытый трупами, которые сложили там в ожидании кремации… очень тяжело израненные люди, которых эвакуировали в моем направлении… Самое сильное впечатление из всего виденного произвели на меня девушки, совсем молодые девушки, с которых не только была сорвана вся одежда, но и содрана кожа… Первая мысль, которая пришла мне в голову, – что это похоже на ад, о котором я всегда читал[2909].

Пятилетний мальчик:

В тот день, когда мы спаслись и подошли к мосту Хидзияма, там было множество голых людей, так сильно обожженных, что вся кожа на их теле свисала с них, как лохмотья[2910].

Ученица четвертого класса:

По улице идут люди, покрытые кровью, а за ними тянутся лохмотья их разорванной одежды. Кожа, содранная с их рук, висит на кончиках их пальцев, и они бредут молча, держа руки на весу перед собой[2911].

Пятилетняя девочка:

С соседних улиц бежали люди. Почти всех их было невозможно узнать. У некоторых из них выгорела кожа; она висела у них на руках и на подбородках; их лица покраснели и так распухли, что почти нельзя было понять, где у них глаза и рты. От домов по всему небу поднимался дым, такой черный, что он обжигал небеса. Это было ужасное зрелище[2912].

Один пятиклассник составлял список увиденного:

Пламя, вырывающееся там и тут из разрушенных домов, как будто чтобы осветить темноту. Ребенок, кричащий и стонущий от боли; он бредет среди пожаров с дергающимся лицом, распухшим, как воздушный шар. Старик, с лица и рук которого кожа свисает, как картофельная кожура, бежит, спотыкаясь и бормоча молитвы. Другой мужчина, зажимающий обеими руками рану, из которой размеренно капает кровь, носится вокруг как безумный, выкрикивая имена своей жены и ребенка, – даже от воспоминаний об этом мне кажется, что мои волосы встают дыбом. Так выглядит на самом деле война[2913].

Но кожа, содранная вспышкой света и порывом воздуха, была всего лишь новшеством среди несчастий этого дня; она так запомнилась выжившим, потому что была чем-то необычным. Гораздо более распространенными были бессистемный, неизбирательный, всеобъемлющий ужас и кошмарная боль, буйство физического действия гидравлики, механических сил и теплоты. Студентка техникума:

Кричащие