на шее появились полоски жабр. Тейрен была права — когда на еду с пасти химеры капнуло, аппетит у жреца пропал напрочь. Голос графа окончательно потерял человеческие очертания и стал плохо различим.

— Сознание нашей нерожденной дочери бродит по этому замку. Мы создадим новый сосуд для нее, а ты вдохнешь в эмбрион жизни тех, кого мы приведем. И заселишь дочь в новое тело. Пока этого не сделаешь — отсюда не уйдешь.

Френкерен задумчиво вернулся на свое место и расположился поудобнее, приготовившись вкушать бредовые идеи поехавших последователей Гельзара. Они не дали душе переродится, а заперли в этих стенах, все это время ожидая… жреца? Дикость.

Но маг сыграет в эту игру!

Рука Френкерена потянулась за дневником и ручкой. Улыбку жрец старательно сдерживал, его выдавал только приподнятый гребень. Ведь ему четко представилось, как эти двое собираются создавать эмбрион. И как это переживет Тейрен, если их семья, вероятнее всего, распалась из-за изменившейся внешности Айзу. Тейрен точно не будет в восторге, неоднократно пачкая о склизкую химеру кружевное бельишко.

Древние обычаи (Глава 2)

Столько пути пройдено, а сколько бы еще хотелось преодолеть — словами не описать. Но конец дороги к эшафоту маячил каменным алтарем в жалком десятке метров.

Свобода на этом все.

Церемония традиционно проходила в древней пещере под городом, с наскальной живописью и небольшим водоемом, разделяющим зал на две части. Поговаривали, что первые изгоняющие во главе с Эпопеевым жили в этих подземных чертогах, пока не заложили основу города, построив первые укрепленные дома. История изгоняющих корнями уходила в глубокую древность, когда континент только начал заселяться людьми, пришедшими с юга.

С потолка сквозь щели пробивались лунные лучи. Они просвечивали белесую дымку над водой, касались спокойной глади и позволяли увидеть в дорожках света каменное дно подземной речки, через которую предстояло пройти двум участникам ритуала.

И пусть вход и выход оборудовали широкими ступенями и перилами — в воду лезть не хотелось совершенно.

Ведь снаружи зима: стоял крепкий мороз, а в пещере оказалось ненамного теплее. Расставленные вокруг факелы не помогали согреться, ведь помимо холода тело пробивал неприятный мандраж.

Традиционная одежда невесты и жениха выглядела проще некуда: льняные рубахи в пол, подвязанные ремнями. Никаких украшений и вышивок на них, только чистая грубоватая ткань, скрывающая фигуры участников торжества.

Торжество — сильно сказано, улыбаться никому и в голову бы не пришло, разве что, глумливо наблюдая, как под руку к воде идут двое босоногих и хромоногих изгоняющих. Зрители заняли скамьи у стен пещеры, между идолов-колонн, стоящих полукругом. Свет от огня не доходил до наблюдателей, они сидели в непроглядной тени. Зловещие силуэты коллег не шевелились.

Эльвира невольно отворачивалась от Миодая, ей не хотелось знать, что за эмоции сейчас изображены на суровом лице Палеса. Это и не важно, если хочет злорадно упиваться своей победой — пускай.

Эльвира гордо хромала вперед, вздернув голову. Терновый венец совсем сполз на лоб. Она качнула головой, чтобы колючий свадебный атрибут вернулся на положенное место, и на мгновение засмотрелась на сияющие сквозь щели потолка звезды. Они так заманчиво мерцали, зазывая погулять под ясным ночным небом…

Но рыпаться слишком поздно. Да и куда изгоняющей пытаться удирать с ограничителем магии на шее? Нога по-прежнему болела, хотя рана от укуса едо-тени почти затянулась.

Эльвира застопорилась у кромки воды. Пальцем ноги Эпопеева проверила и убедилась — она ледяная.

И самое обидное, коллеги бы легко могли подогреть участок, через который предстояло пройти брачующимся.

Но нет, это ведь испытание. Сперва невеста и жених шли сквозь огонь, теперь через ледяную воду. Все это терпимо и несущественно. Вот только Миодай — не тот, с кем Эльвире хотелось преодолевать какие-либо тяготы.

Тео не церемонился: не спрашивая, он легко подхватил невесту и уверенно зашагал по ступеням вниз, рассекая толщу воды. Эльвира манерно закатила глаза. Палес с ношей в руках хромать стал сильнее, но пыла не убавил.

Воды в реке несущему было по шею, поэтому и Эльвира оказалась полностью погружена в ледяную прозрачную толщу.

Зубы застучали, а тело сжалось в эмбриончик, пытаясь сохранить тепло. От широких рук и груди Миодая исходил жар, и изгоняющей пришлось прижиматься к телу партнера. Ей казалось это странным и неестественным: находиться с кровным врагом так близко, да еще и при свидетелях.

Ведь она всего лишь маленькая ящерка, которая теряет подвижность в холодной воде. Ящерицей ее называл сперва Диедаро, а потом эта кличка намертво прицепилась и среди остальных изгоняющих. Эльвира не возражала, прозвище ей подходило.

Оказавшись на другом берегу, Миодай осторожно поставил невесту на пол, и они подошли к алтарю с огромным сталактитом прямо над плитой, исписанной золотыми рунами и символами древних.

Предки к брачным союзам подходили крайне серьезно. Тут не существовало понятия развод. Они намертво сплетали судьбы двоих золотыми кольцами на запястьях. Поэтому спутников охотники выбирали себе осторожно, просчитывая все варианты. С тех древних пор ничего не поменялось.

«Пока смерть не заберет одного из нас».

Миодай стоял по другую сторону плиты, его пальцы крепко сжимали руку Эпопеевой. Ритуальным кинжалом он, не моргнув и глазом, провел по ладони невесты, затем по своей. Бардовые брызги окропили уже повидавший много крови алтарь. Палес порезанной ладонью перехватил руку дао и не отпускал до тех пор, пока у обоих не возникли золотые полосы, обвивающие запястья.

На руке Миодая три шрама перекрыл новый символ союза.

«Ненадолго» — спокойно подумала Эльвира, начиная выстраивать планы, как избавиться от нежеланного мужа.

Да, по-любому он долго с ней не протянет, никто не в силах продержаться рядом с последней Эпопеевой и года. У нее другие планы на ближайшее время, Палесу придется это принять.

Миодай ухватил ее за плечи, измазав кровью белое полотно рубахи. Не мигая, смотрел своими черными глазами прямо в душу и произносил клятву верности. По методичке, слово-в-слово.

А свою часть Эльвира прочесть и запомнить не удосужилась, поэтому дао смотрела куда-то в потолок, будто бы не при делах. Возникла неловкая пауза. Кто-то из охотников по другую сторону реки попытался подработать суфлером и подсказывал слова, но Эльвира сделала вид, что их не слышит.

Миодай оставался непоколебим, ситуация его ни сколько не смущала.

«… беру твою и вверяю свою жизнь, дабы ничто не сломило нас перед лицом врага нашего…».

Он продолжал изрекать слова предков, произносить клятвы и намерение оберегать партнера. Волнистые волосы