Имя миллионера Рябушинского в Москве окружено всяческими легендами. Чего только не рассказывают о нем.

Каких только коленцев не выкидывал он, чтобы создать вокруг своего имени шум, скандальный шум.

Положительно, можно сказать, что если бы в Москве не было живого, подлинного Рябушинского, Москва должна была бы выдумать такого, — до того он типичен и характерен для современной Москвы.

Для современной Москвы потому, что Москва, хотя по существу своему и осталась такой же, какой была века тому назад, внешне все же приобрела европейский лоск, европеизировалась, свихнулась на модернизме и декаденщине.

Рябушниский устраивает для себя виллу «Черный Лебедь», где создает нечто в высшей степени экзотическое.

Тут редкие статуэтки, картины, резьба по дереву, олеографии, рисунки.

Все это по преимуществу сугубо-эротического характера.

Это, далеко, не случайность, что, именно, сюда на эту виллу приезжала Прасолова.

Точно также, как не случайность и то, что тотчас же после убийства, Прасолова была отвезена в больницу в автомобиле, принадлежавшем Рябушинскому.

Кошмарная судьба этой женщины, бывшей на виду у всей Москвы, психологически должна была бы быть связанной с именем экзотического героя, Рябушинскаго.

Недаром же сам Рябушинский, вызванный в качестве свидетеля на суд Прасолова на вопрос председателя, — с какой целью приезжала к нему на виллу «Черный Лебедь» покойная, самодовольно ответил: — Я думаю, что всем интересно посмотреть мою виллу. Там много диковинных вещей. И, наконец, там живу я. Всем интересно посмотреть, как я живу.

Ведь, с точки зрения здорового, нормального, уравновешенного человека такое заявление граничить с манией величия, с форменным безумием.

В Москве же, в той Москве, в которой вращались и жили Прасоловы, Рябушинский и пр. это очень нормальное явление.

Рябушинский такая же неотъемлемая принадлежность этой Москвы, как Яр, Стрельна и пр.

Огромную роль в жизни покойной Прасоловой играл Рогаткин-Ежов. Это купец, владелец мехового магазина. Он богат и любит жить. Единственная его забота — доставлять себе удовольствия. В погоне за ними он не останавливается ни перед чем.

Достаточно ему увидеть у себя же в магазине хорошенькую женщину и почувствовать, что она в материальном отношении нуждается, чтобы он сейчас же с жадностью забросил в нее свои сети.

Он, видите ли, может купить женщину драгоценными мехами.

Бывал в квартире Прасоловой некий немец, Окснер.

Фигура его так карикатурно и смешно вырисовалась на процессе, что все невольно должны были почувствовать презрение к нему.

Это человек с мелкой грошовой душонкой.

У него и размаху настоящего нет.

У него имеется какое то прибыльное и верное дело (кажется, несгораемые шкафы) и он успешно ведет его.

Но вот судьба сталкивает его с покойной Прасоловой, сталкивает на самой невинной почве.

Покойная хлопочет о месте в его конторе для сестры своей.

Просьба ее увенчалась успехом.

Но этим дело не ограничилось.

Юркий немец почуял в красавице Прасоловой жертву и... стал бывать у нее.

Аронсон-адвокат, хорошо зарабатывает.

Покойная Прасолова пленила его настолько, что он вздумал даже жениться на ней. Конечно, только после того, как она разведется с мужем.

А пока он начинает содержать ее. Он выдает ей триста рублей ежемесячно и живет у нее в качестве мужа.

Самой характерной фигурой среди вышеперечисленных является кафешантанная артистка, Фрумсон, по сцене Анджелло, навивали ее также королевой бриллиантов.

Еврейка, рожденная, вероятно, в глухой черте, она в юных годах свихнулась и пошла по проторенному пути милых, но погибших созданий.

Позже она очутилась на подмостках кафешантана. Ловкая, практичная, она сумела скопить себе деньги, запастись многими бриллиантами. Красивой она и в молодости не была. А позже и тем паче, но она умела нравиться, разжигать.

Она то взяла к себе на содержание героя, Прасолова, одевала, кормила, поила его.

Возможно, что она искренне привязалась к смазливому Прасолову, полюбила его.

Но он то, конечно, не мог быть абсолютно верен ей.

И после одного из бесчисленных кутежей в отдельном кабинете (в Стрельне, конечно) опьяневшая Анджелло кричит джентельмену, Прасолову:

— Снимай костюм, который я тебе купила. Ты истратил мои тысячи...

А обезумевший Прасолов бросается на нее с кулаками.

И честной компании с трудом удается равнять их.

Это ль не характерный штрих к картине жизни Прасолова?

Мне кажется, что мы уж в достаточной степени обрисовали внешние детали обстановки жизни Прасоловых.

Теперь мы можем перейти к самой истории их жизни.

V.

Их жизнь привела к судебному обвинительному акту, сущность которого сводится к следующему:

9-го октября 1911 года в начале 4-го часа ночи в «Стрельну» приехала 3. И. Прасолова и ее сестра М. И. Денницына с кавалерами — гг. Рогаткиным-Ежовым и Кисляковым.

Невдалеке от столика, занятого Прасоловой, оказался муж ее — Василий Васильевич. Заметив жену, он, не поздоровавшись с нею, улыбнулся ее сестре — Денницыной и ответил издали на приветствие Рогаткина-Ежова.

Спустя минут десять после появления в саду ресторана 3. И. Прасоловой, муж ее, выпив две рюмки коньяку, неожиданно направился к столу своей жены.

Поздоровавшись с Рогаткиным-Ежовым, он обращаясь к жене, сказал: ,,Зинаида Ивановна, потрудитесь немедленно удалиться из «Стрельны»“.

Последовал отказ, и тут же раздался выстрел, причинивший несчастной женщине смертельную рану. Прасолов стрелял из револьвера системы «Франкотт».

Произвел он один выстрел, но на груди Прасоловой оказались три огнестрельных отверстия. По мнению экспертов, они могли быть причиненной и одной пулей, так как левая грудная железа покойной могла быть приподнята корсетом, лифчиком или платьем, и, таким образом, пуля должна была пробить ее насквозь, образовав в ней два отверстия, а затем, войдя в грудную клетку, образовать третье отверстие.

VI.

Какова же была жизнь, приведшая к столь роковому концу?

Жизнь Прасолова рисуется в следующем виде со слов свидетеля Евгения Шестова, мелкого газетного работника, состоявшего в дружбе с Прасоловым и — к слову сказать— постаравшегося заметно обелить личность злополучного героя.

Его, Шестова, влекло к Прасолову, он любил его за его простоту, за сердечность, душевную мягкость.

Товарищи вместе проводили свободное от университетских занятий время, бывали в гостях, иногда играли в карты, на бильярде, посещали рестораны.

У Прасолова всегда бывали деньги, ему давала их не чаявшая в нем души мать, получал он их нередко от бабушки и в средствах но стеснялся.

В это время у Прасолова не было серьезных увлечений, были порою, как говорит свидетель, «спорадические связи».

Однажды осенью в 1906 г. Прасолов и Шестов шли по Долгоруковской улице. Направлялись куда то по дену, по какому то хозяйственному поручению