родных.

И вдруг встреча: две дамы, одна из них молоденькая и хорошенькая.

Прасолов поклонился.

— Это Зиночка Денницына, — сказал он товарищу, когда они снова продолжали свой путь.

Когда шли обратно, — та же встреча, дамы тоже направлялись домой.

Прасолов подошел, остановился с дамами, поговорил с ними несколько минут. Потом догнал товарища.

— Мы сговорились с всю пойти в театр и после театра она просит, чтобы я свел ее ужинать к «Яру».

Прасолов был возбужден.

Как раз тогда он переживал «период безвременья», сердце его не было занято, а сердце у него было нежное и привязчивое, с женщинами он был в высшей степени деликатен и корректен.

Встреча с Зинаидой Ивановной произвела на него впечатление, а свидетелю показалось странным, что молодая девушка, гимназистка, выражает желание после театра ехать к «Яру», и он тут же высказал товарищу свое предположение, что по всем признакам ату поездку к «Яру» он сможет продолжить и закончить вечер «Эрмитажем».

Прасолова покоробили эти слова, по вернувшись ночью после свидания с Зинаидой Ивановной домой, он тут же сказал Шестову, что тот оказался пророком.

— Твои предположения подтвердились.

Свидетель не стал расспрашивать о подробностях. Была ночь.

Они заснули.

И с этих пор Прасолов сделался рабом Зинаиды Ивановны.

Ее воля сделалась ого законом . . .

С ним нельзя было говорить о ее недостатках. Это его мучило я злило.

Я находил, что она ветренна и ведет себя легкомысленно.

Мне говорил танцовщик Императорского балета Семенов, что однажды Зинаида Ивановна пришла к нему в номер и без разрешения взяла его фотографию, а когда он спросил, зачем она это сделала, последовал ответ:

«Вы мне нравитесь, я взяла для памяти.»

Когда Шестов говорил об этом Прасолову, он старался как нибудь хорошо объяснить поступок 3. И., старался обелить ее в глазах свидетеля.

Бывал Шестов и в семье Денницыных, и эта семья также производила на него дурное впечатление.

Зинаида Ивановна была старшая в доме, но видно было, что она не сознает своего обязывающего положения. Ни о каком присмотре за младшими не было и речи; дети ходили оборванные, грязные, не обращалось никакого внимания я на их духовную жизнь.

Младшие братья постоянно ссорились, кричали, безобразничали.

А старшая сестра вся отдалась увлечению Прасоловым и была далека от семьи.

В духовном отношении она стояла невысоко: ничего не читала, ничем не интересовалась, была весьма ограничена, с ней трудно и не о чем было говорить.

Родители Прасолова не были к ней расположены и противились браку. Товарищи, в том числе и свидетель, предостерегали его: смотри, брат, не попадись, еще женишься, чего доброго.

И роковое случилось, он сделался женихом, он закрывал глаза на недостатки Зинаиды Ивановны, он говорил, что она чудный, хороший человек, что она любит его.

— Про Зинаиду Ивановну ходили слухи, неприятные для репутации девушки, — говорит свидетель и, когда он узнал, что брак Прасолова вопрос ближайшего будущего, он счел себя обязанным серьезно поговорить с товарищем.

Он рассказал ему об этих случаях, о том, что она будто бы жила с покойным Тарасовым, с Рогаткиным-Ежовым.

Он говорил о духовном несоответствии Зинаиды Ивановны ее будущему мужу, об отсутствии у нее серьезных запросов, о ее неразвитии и т. д.

Этот разговор решил их дружеские отношения. Прасолов и Шестов поссорились и расстались.

И только недели за две до случая с серной кислотой1 им снова пришлось встретиться.

Прасолов позвонил к Шестову, приехал.

— Случилось то, что ты предсказывал, — сказал он.

И поведал ему свою горькую повесть, рассказал о своих страданиях.

Товарищи снова стали встречаться.

— Зинаиду Ивановну я терпеть не мог, — говорит свидетель, — особенно после случая с серной кислотой. Иногда она звонила ко мне по телефону, разыскивая Василия, но я просил ее оставить меня в покое, заявляя, что у меня не справочное бюро.

Затем свидетель рассказывает о жизни Прасолова в Ялте после разрыва с женой. Шестов познакомил его со своим приятелем, артистом Смирновым. Они сошлись, Смирнов был очень симпатичен Прасолову и между ними установились дружеские отношения.

Прасолов говорил ему о своей неудачно сложившейся жизни.

Вообще, в это время он со всеми охотно говорил на тему о сердечных страданиях.

Однажды они шли по набережной.

Вдруг возглас.

— Здравствуй, Вася.

Это была Зинаида Ивановна.

Встреча эта удручающе подействовала на Прасолова.

— Опять она, опять начнется, — говорил он Шестову.

И, действительно, началось.

Их связь возобновилась.

Но не надолго.

Придя как то домой, Шестов, живший вместе с Прасоловым, нашел своего друга в удрученном мрачном настроении.

Он сидел и писал письмо.

— Она изменила, она живет со Смирновым, с твоим другом Смирновым! — сказал он Шестову.

— Вот телеграмма, она сама дала ее, это телеграмма Смирнова.

Телеграмма состояла из нежных слов: «Люблю, дорогая, жажду приехать».

Потом в руках его были и другие телеграммы, в том числе — одна, в которой сообщалось, что Иван Карлович2 сердится, что он перевел 250 р. и т. д.

— Все кончено, — говорил Прасолов,.

Он вместе с Шестовым отнес письмо к жене в гостиницу «Ореадну» и отдал швейцару. Жили они в это время отдельно, т. к. Василий Васильевич не хотел огорчать родителей, бывших против его сближения с женой.

Поведение Смирнова его глубоко возмущало, и Шестов боялся, как бы не вышло из этого чего-нибудь очень тяжелого.

Смирнов, временно уехавший ив Ялты, со дня на день должен был возвратиться с женой.

Но опасения Шестова не оправдались. Сам он горячо упрекал Смирнова, который опешил, выслушав сообщение свидетеля.

— Она так ухаживала, я был одинок, — говорил модный тенор Шестову.

Поток он объяснился с Прасоловым. Они были в ресторане и много пили. На рассвете пришли сильно охмелевшие к свидетелю и ввали с собой гулять по берегу моря.

Вернулся Прасолов утром в 8 ч.

— Затем мы встречались с Прасоловым уж в Москве, — продолжает Шестов. — Жизнь его здесь стала непрерывным разгулом. Он тосковал, боялся одиночества, и я, несмотря на болезнь свою, сопровождал его всюду.

О скандале в «Стрельне», о бурной ссоре Прасолова с Анджелло, Шестов рассказывает: — Мы были в кабинете с Ланской. Неожиданно явилась Анджелло и, обращаясь к Прасолову угрожающе заговорила:

— Ах, вы здесь, и опять с женщиной. Появление этой женщины меня возмутило.

— Уходите, я сам с ней объяснюсь, — предложил я присутствующим.

Все ушли. Анджелло пыталась последовать за Василием, я ее не пустил. У нас