— Это еще почему? — Круглая физиономия выразиланедоумение и недоверие.

— Ты меня с кем-то перепутал. Я — рядовой бомбила, неолигарх и не английский резидент!

— Ну-ну, бомбила! — Парень усмехнулся и потянулся всемтелом. — Отдыхай пока… скоро прилетим.

— Куда прилетим-то? — попробовал Павел прощупать почву.

— Там узнаешь.

Бритый парень отвернулся, утратив интерес к беседе, и,должно быть, задремал.

Павел тоже решил поспать, поскольку ничего другого сделатьвсе равно не мог, но не успел заснуть, как самолет начал резкое снижение.

«Куда же меня везут? — думал Павел, перебирая возможныеварианты. — Куда меня везут и с чем это может быть связано?»

Ошибку, случайность следовало отбросить сразу же. Не такиелюди задействованы, чтобы перепутать объект похищения. Операция проведенадостаточно профессионально, и самолет — не частная игрушка для богатыхмальчиков, а небольшой военно-транспортный аппарат…

Тогда это связано с его прошлым.

С тем, что случилось восемь лет назад.

Сердце неровно, болезненно забилось, перед глазамизамелькали кровавые пятна. Кровь на полу, кровь на стенах…

Резкое снижение высоты — и самолет коснулся шасси бетонногопокрытия взлетно-посадочной полосы. Павел прикрыл глаза, делая вид, что спит, иожидая развития событий.

— Приземлились, — сообщил ему все тот же парень. —Хорошие у тебя нервы, бомбила!

— Потому что совесть чистая, — отозвался Павел,открывая глаза.

— Ну-ну!

Парень отстегнул его правую руку от подлокотника кресла,надел на нее плоский стальной браслет наручников, второй браслет прикрепил ксвоему запястью, только после этого расстегнул остальные ремни и вывел Павла изсалона самолета.

На трапе Павел огляделся. Они находились на каком-томаленьком аэродроме. Было довольно холодно. Внизу возле трапа стоял черный«мерседес» с выключенными фарами.

Конвоир двинулся вниз по трапу, прикованный к нему Павел шелрядом. Из «мерседеса» вышел высокий мужчина лет сорока в хорошем черномкостюме, шагнул навстречу. Бритый парень, не говоря ни слова, отстегнул браслетот своей руки, передал встречающему. Тот так же безмолвно принял его,пристегнул к своему запястью, втолкнул Павла на заднее сиденье машины.

«Мерседес», тихо рыкнув двигателем, сорвался с места.

— До чего все разговорчивые! — протянул Павел,поудобнее устраиваясь на мягких подушках.

Спутник не шелохнулся.

— Как я понимаю, спрашивать, куда меня везут, бесполезно?

Ответа снова не было.

Мимо окон мелькал ночной лес.

Они могли быть где угодно — в Архангельске или в Новгороде,в Вологде или даже в Хельсинки. Пожалуй, улететь слишком далеко от Петербургаони не могли — полет продолжался около часа.

Могли они быть и в каком-нибудь маленьком городке, где естьвоенный аэродром. Хотя, пожалуй, для маленького городка слишком хорошеедорожное покрытие.

Павел решил снова вздремнуть, но тут лес за окнамирасступился, по сторонам шоссе замелькали ярко освещенные рекламные щиты.

И очень скоро все сомнения рассеялись: они подъезжали кМоскве.

Об этом говорили и названия на щитах, и широкие ровныедороги, и растущие по сторонам шоссе новостройки.

Водитель «мерседеса» включил мигалку. Ночные улицыпроносились за окном — темные окна жилых домов, ярко освещенные ночные клубы ирестораны.

Они ехали в центр.

В самый центр города, в самый центр огромной страны.

«Мерседес» притормозил возле тускло освещенных Боровицкихворот, навстречу шагнул охранник в пятнистом комбинезоне, проверил документыводителя и отступил в сторону.

Шлагбаум поднялся. «Мерседес» въехал на территорию Кремля.

Спутник повернулся к Павлу, коротко бросил:

— Выходим!

— Разговорился! — усмехнулся Павел, выбираясь изсалона.

Перед входом их ждали.

На этот раз Павла окончательно освободили от наручников.Более того, новые провожатые были достаточно вежливы, предупреждали его окрутых ступеньках, открывали перед ним двери, однако ни на какие вопросыпо-прежнему не отвечали.

Его долго вели по длинным коридорам, тускло освещеннымвключенными через один светильниками, и наконец ввели в небольшую, почти пустуюкомнату. Здесь были только два кресла и низкий столик, с потолка лился ровныйнеяркий свет.

— Надеюсь, вас не нужно предупреждать о том, что каждое вашедвижение контролируется, — проговорил один из сопровождающих, прежде чемпокинуть комнату.

— Да объяснит мне кто-нибудь, что происходит? —взмолился Павел.

Однако и на этот раз ему ничего не ответили.

Дверь закрылась.

Павел остался один.

Он обошел комнату по периметру, затем дважды пересек ее отстены до стены.

Ничего не происходило.

В комнате не было ничего, кроме двух кресел и стола, иникого, кроме самого Павла.

Наконец Павел уселся в одно из кресел и решил ждать.

В конце концов все должно как-нибудь разъясниться. Не зря жеего вытащили из собственной монотонной, безрадостной жизни и привезли сюда…

Минуты шли за минутами, но по-прежнему ничего непроисходило.

Павел расслабился, глубоко вздохнул…

И в это время дверь негромко скрипнула.

Он поднял взгляд… и вскочил, не веря своим глазам.

На пороге стоял человек, которого он когда-то встречал едвали не каждый день. Человек, которого последние годы ему доводилось видетьтолько на экране телевизора и на первых страницах газет.

Президент.

— Сидите, Павел Николаевич! — Президент остановил егожестом, улыбнулся одними глазами. — Сидите, а то моя охрана нервничает.Они настояли на том, чтобы видеть вас. Но не слышать — имейте в виду, нашразговор никто не слышит, кроме нас двоих.

Он опустился во второе кресло, некоторое время внимательноразглядывал Павла.

Павел справился с удивлением и наконец выдавил из себя:

— Здравствуйте, Владимир Владимирович… я не ожидал… мненикто не сказал…

— Разумеется. — Президент снова улыбнулся однимиглазами. — Они и сами не знали, куда вас везут и с кем вы встретитесь.Каждый человек отвечал только за свою часть операции. Иначе все это не имело быникакого смысла…