Подъезжая к своему дому, Павел по очереди набирал номердомашнего телефона и мобильник жены, но ни тот ни другой не отвечал. Онвыскочил из машины, даже не захлопнув дверцу, влетел в подъезд. Вызывать лифтне мог — беспокойство, страх не позволяли ему ждать лишнюю секунду, и Павелпобежал по лестнице, спотыкаясь и перепрыгивая через ступеньки.

Дверь квартиры была не заперта.

Он толкнул ее и влетел в прихожую. В ту самую прихожую, гдевсего несколько часов назад прощался с Леной. В прихожую, по которой наканунеон кружил ее, узнав счастливую новость.

Ничего не напоминало здесь о тех безвозвратно ушедшихблагополучных временах. Стены, пол — все было забрызгано кровью, и кровавыйслед тянулся в сторону ванной комнаты.

Павел пробежал по этому следу, распахнул дверь ванной — изастыл на пороге. Все здесь было залито кровью, а занавеска возле ванны былазадернута. Нарядная пластиковая занавеска в цвет кафеля, по которой плылирядами голубые дельфины.

Он хотел отдернуть эту занавеску — и не мог заставить себясделать это, потому что уже знал, что увидит за ней.

Но потом подумал, что она, может быть, еще жива, что онаистекает кровью и ждет помощи…

Он отдернул занавеску и издал хриплый, беспомощный крик,которым кричит раненое животное.

То, что лежало в ванне, уже не было его женой. Хотя это былиее волосы, ее губы, ее лоб, который она так смешно морщила…

Только вчера!

Если бы можно было перевести часы на двадцать четыре часаназад! Хотя бы на шесть часов! Он остался бы дома, защитил бы ее от всего мира,и ничего этого не случилось бы!

Павел сидел на полу и бился головой о край ванны.

Здесь его и нашел непосредственный начальник, подполковникСтаростин.

Одним взглядом оценив обстановку, он нахмурился и гаркнулкомандным голосом:

— Майор Лосев! Встать!

Это подействовало.

Павел словно проснулся. Он поднялся, огляделся вокруг,словно впервые видел эту ванную комнату, эту мертвую женщину и этого рослогоседого человека, своего начальника.

Старостин вывел его из квартиры, усадил в свою машину иотвез в управление. Там Павлу вкатили слоновую дозу успокоительного, и накакое-то время он впал в ступор.

В таком заторможенном состоянии Павел присутствовал напохоронах жены. Хоронили ее в закрытом гробу.

Только через неделю Павел смог относительно членораздельноразговаривать.

И тут же попал на допрос.

Оказывается, в тот день погибла не только Лена.

Женщина-политик, за чью безопасность Павел отвечал,подъехала к офису адвоката на набережной канала, вышла из машины всопровождении своего секретаря и направилась к дверям. Но не успела она пройтии половины расстояния, как из проходного двора, того самого проходного двора,который должен был контролировать Павел, вышла высокая девушка в темных очках идлинном светлом плаще. Она распахнула свой плащ, под которым оказались двакоротких десантных автомата, и почти в упор расстреляла обоих — и депутата, исекретаря.

Валя Елисеев, который находился в подворотне, выскочил навыстрелы, но успел заметить только промчавшийся мотоцикл, на который вскочилакиллерша.

— Объясните, Лосев, почему вы бросили доверенный вампост? — сухо и брезгливо осведомился председатель следственной комиссииполковник Вычегдов.

— Николай Николаевич, — вступился за подчиненногоСтаростин, — ведь вы знаете, какую трагедию пережил Лосев в тот день…

— Это не может служить ему оправданием! — проскрипелВычегдов. — Сотрудник нашего управления ни при каких, я повторяю — ни прикаких обстоятельствах не может оставить свой объект без прикрытия! Это железноеправило!

— Но я попросил Самойлова заменить меня… — проговорилПавел тусклым, безжизненным голосом. Ему на самом деле было совершеннобезразлично, какое решение примет комиссия. Ему вообще все теперь былобезразлично.

— Самойлова? — ухватился за его слова Старостин. —Давайте выслушаем майора Самойлова…

Но Самойлов, явившись на следующее заседание комиссии,начисто опроверг слова Павла. Он утверждал, что никакого разговора между ними втот день не было.

— Ты что, Леха! — На этот раз возмущение и обидапробили панцирь, за которым укрылся от жизни Павел. — Как же ты можешь?Ведь ты тогда пообещал мне помочь, прикрыть объект…

— Мне тебя очень жаль, Павлик, — проникновеннопроговорил Алексей, сочувственно наклонив крупную голову с раннимизалысинами. — Ты мне друг, конечно. Но я даже ради тебя, даже ради нашейдружбы не могу лгать своим товарищам, лгать комиссии. Прости, но не могу.Знаешь, как говорят — Платон мне друг, но истина дороже.

Павел вскочил и схватил Самойлова за воротник.

— Сволочь! — кричал он сквозь злые слезы. —Сволочь, как ты можешь так врать?!

Двое прапорщиков с трудом оттащили его от бывшего друга. Тотскорбно смотрел светлыми, почти прозрачными глазами, потом переглянулся сначальством и развел руками.

— Вот видите? — Вычегдов взглянул на Старостина. —Ваш сотрудник майор Лосев не только недисциплинирован, не толькобезответственен до такой степени, что способен из-за личного дела оставитьдоверенный ему пост — он даже на заседании нашей комиссии способен устроитьотвратительный дебош!

— Но, Николай Николаевич, — пытался защищать егоСтаростин, — он только что пережил такую трагедию…

— С этим тоже не все ясно, — продолжал Вычегдов своимскрипучим голосом. — Как Лосев узнал о нападении на жену?

— Она мне позвонила… — еле слышно проговорил Павел.

— Факты этого не подтверждают!

Оказалось, что в памяти мобильного телефона Павла звонокжены не зафиксирован. Ленин же телефон бесследно пропал.

— Кроме того, само это преступление выглядит оченьподозрительно. В квартире Лосевых ничего не пропало, а на месте преступлениянет никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков самой потерпевшей и ее мужа,майора Лосева…

Павел еле пережил эту комиссию.

Старостин сумел добиться того, что, учитывая его тяжелоеморальное состояние, против Павла не возбудили уголовное дело, но из органовего уволили.

Несколько месяцев он жил в каком-то бреду, в каком-тотумане, никакие сигналы из внешнего мира до него не доходили. Единственное, чтоон как-то осознал — через неделю после завершения работы комиссии ему позвонилСтаростин и рассказал, что Алексей Самойлов погиб в автомобильной катастрофе.

— Странная была катастрофа, — говорил бывший начальник,понизив голос. — В его машину врезался грузовик… водитель скрылся, агрузовик числился в угоне…