и в кости фартит, и из любой передряги, как гусь, сухим выходишь?

А чего вокруг да около ходить? Я решил прямо в лоб, начать с главного.

— Всякое болтают, — пожал плечами Ратибор, продолжая с остервенением драить свой топор. — Люди любят языком почесать, особенно когда делать нечего. Ты им хлеба не давай, а дай только посудачить о ком-нибудь.

— И все же, дыма без огня не бывает, — не унимался я. — Может, секрет какой знаешь? А то мне в последнее время как-то не особо везет. Поделишься?

Ратибор наконец отложил топор и брусок и поднял глаза на меня. А взгляд у него такой, с хитринкой. Или нет, это искорки безумия поблескивают?

— Секрет? — протянул он, почесав затылок. — А ты, староста, видать, тоже любитель секретиков? Ну, так и быть, поделюсь, раз уж ты такой любопытный.

Он наклонился ко мне и заговорщицки прошептал:

— Слушать надо, староста. Внимательно слушать. И не только ушами, но и это… как его…

Ратибор защелкал пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово, и состроил такую рожу, будто у него зуб разболелся.

— Чем слушать-то? — не понял я.

— Ну этим… как его… сердцем! — наконец вспомнил он, ткнув себя кулаком в грудь. — И вот этим еще!

Он стукнул себя в лоб, да так энергично, что я невольно отшатнулся, опасаясь, как бы он себе чего не повредил.

— Мозгами, что ли? — предположил я.

— Не! Душой! — хихикнул Ратибор, хлопнув себя по колену. — Вот когда научишься слушать сердцем и душой, тогда и поймешь, что к чему, и как поступить, и куда идти, и что делать. Они тебе все подскажут!

— Кто — они? — не понял я, подозрительно покосившись на него.

Кажется, с дуркой мужичок-то.

— Как это — кто? — удивился Ратибор, округлив глаза. — Голоса, конечно! Чьи же еще?

Точно! Он из этих, прибабахнутых.

— Голоса, значит… — протянул я.

Ясно, что у Ратибора не все в порядке с головой.

— И что же тебе эти… голоса говорят?

— Всякое говорят, — загадочно ответил Ратибор, подмигнув мне. — Иногда такое, что и не выговоришь сразу. Но ты не бойся, староста, они хорошие. Плохого не посоветуют. Ты вот тоже прислушайся, глядишь, и тебе чего подскажут. Только это, с непривычки-то оно боязно, конечно. Но ты не пугайся, они быстро привыкают.

— Да уж, мудрено ты говоришь, Ратибор, — покачал я головой, решив пока не спорить с ним. — Не каждому такое дано, видать. Не у всех, видать, душа разговорчивая.

— Это да, — согласился Ратибор, снова берясь за топор. — Но ты не отчаивайся. Тренируйся, слушай. Авось и у тебя получится.

Мы еще немного помолчали. Я украдкой поглядывал на Ратибора, который снова увлеченно точил оружие, бормоча себе что-то под нос и изредка хихикая.

Да, уж, похоже, у парня не все дома. Но, может, в этом и есть его сила? Кто знает, что там у него в голове творится и какие голоса ему советы дают.

— Слушай, Ратибор, — нарушил я молчание, спрашивая из простого интереса. — А как ты вообще здесь оказался? Давно воюешь?

— Да-а-авно, — протянул он, мечтательно закатив глаза. — Я уже и не помню, когда все началось. Сначала с одними воевал, потом с другими, потом опять с первыми… Весело было!

Он снова захихикал, да так заразительно, что я и сам не удержался от улыбки.

— А ты, староста, как сюда попал? — вдруг спросил Ратибор, прервав свои воспоминания и снова принявшись точить топор с удвоенной энергией. — Тоже голоса привели?

— Не-е-е, у меня другая история, — отмахнулся я. — Долгая и запутанная. Как-нибудь расскажу на досуге.

— Интересно было бы послушать, — сказал Ратибор, не сводя с меня глаз. — Не каждый день встретишь человека, который из-за грани пришел. Мне голоса про тебя говорили, что ты не простой человек.

Я чуть не поперхнулся. Вот тебе и раз! Откуда он знает? Неужели и правда голоса нашептали?

— Ты о чем это, Ратибор? — спросил я осторожно.

— О том, что ты не из наших мест, — спокойно ответил Ратибор. — И вообще не отсюда, да?

— И как же ты догадался?

— Я же говорил, староста, слушать надо внимательно, — усмехнулся Ратибор, по-прежнему не отрываясь от своего занятия. — Не только ушами, но и сердцем. И душой. А еще голоса помогли, конечно. Они у меня знаешь какие? Ух! Все видят, все знают!

— Значит, ты тоже… — начал я, но Ратибор меня перебил.

— Ага, староста, — сказал он, кивнув. — Я тоже из этих, как их… с голосами в голове. Только ты не думай, что я совсем того. Голоса — они же не всегда. Только когда надо. А так я нормальный. Почти.

И он снова захихикал. Да уж, «почти нормальный» — это про него.

Вот тебе и раз. Значит, я не ошибся. Ратибор действительно носитель «Вежи». Или нет? Только вот как он догадался, что я тоже? И догадался ли? Неужели система как-то по-особому себя проявляет?

Пока я переваривал эту новость, что Ратибор — не просто чокнутый воин, а возможно мой «коллега» по несчастью, тут объявилась эта Веслава. Она, как назло, начала вокруг меня виться.

— Ох, староста, нелегкая у тебя доля, — вздохнула она, проходя мимо меня. — Давай я тебе хоть спинку разомну, а то вона как сгорбился весь, поди устал.

Ратибор хмыкнул.

Я встал и попрощался с воином.

И ведь эта лиса не дожидается ответа, а уже ручонки свои тянет к моей спине.

— Не надо, Веслава, спасибо, — говорю я ей. — Не беспокойся, я уж как-нибудь сам. У меня богатырское здоровье.

А она только улыбается и идет дальше.

Егоза. А может она тоже чокнутая?

Показалась Милава. Она крикнула, да так громко, чтобы все слышали:

— Ты, милая, не витай тут вокруг, как муха над вареньем. Нечего тебе тут ловить, не по тебе эта ягода, и мед не для тебя.

Я чуть в осадок не выпал. Это же «рука-лицо». Нужно срочно решить этот вопрос с приставаниями Веславы и гиперопекой Милавы.

Веслава, кстати, сначала опешила от такой прямоты, глазами захлопала, а потом как ощетинится, как зашипит:

— А тебе какое дело, Милава? Больно ты языкатая! Не