Они остановились, прислушались. Размеренно постукивалоколесо, столь же размеренно погромыхивали на мельнице жернова, со стороныизбушки не доносилось ни звука, свидетельствовавшего о присутствии человека.Ольге пришло в голову, что она, собственно, ведать не ведает, как проходитпроцесс молотьбы… нет, молотьба – это на поле, а здесь – меление… или как-тоиначе. В общем, она понятия не имела, как именно называется производство мукииз зерна. Но не в том дело. Интересно, требуется ли постоянное присутствиемельника? Может, он проделал что-то необходимое и лег спать или вообщеотсутствует? Тогда не так страшно…

– Ну что? Струсила? Тогда давай я пойду…

– Ничего подобного, – ответила Татьяна звенящим отволнения голосом. – Сейчас я…

На запруде, ярко освещенной лунным светом, не было нималейшего шевеления. Вокруг стояла тишина. Над мельничным колесом посверкиваликрохотные радуги – отчего-то сплошь сине-зеленые проблески с узенькой алойкаймой. Татьяна решилась – передвигаясь на цыпочках, бесшумная, как привидение,она приблизилась к самой воде, вытянула над ней руку с решетом так, чтобысквозь него пролетали радужные брызги.

Ольга одобрительно притопнула. Все пока что складывалосьвеликолепно: Татьяна, пятясь, отступала, как и полагалось согласнонаставлениям. Держала решето перед собой обеими руками – иначе говоря, лунныйсвет решетом носила, как и следовало для успешного гадания.

– Ну? – жадно спросила Ольга.

– Не мешай, – азартно отозвалась подруга. –Собьешь… И не смотри, нельзя же…

Ольга, спохватившись, отвернулась, чтобы не помешать в стольделикатном деле. Татьяна, она знала, сейчас смотрит через решето на луну. Измрака доносился ее решительный шепот:

– Стоит луна выше облака ползучего, выше леса шумящего,выше воды текучей, зверя рыскучего, человека доброго и лихого… Стоит вышесорока сороков обид с горестями и веселья с радостями… Покажи мне, луна,суженого, назначенного, где бы ни был, о ком бы ни думал, чем бы ни занимался…

Настала тишина. Сколько она продолжалась, Ольга не взяласьбы определить. Потом послышалось явственное «Ай!» и что-то шумно упало наземь.

Она обернулась – ну конечно же, решето. Оно валялось втраве, перевернутое, а Татьяна замерла, зажав щеки ладонями.

– Ну? – нетерпеливо вскрикнула Ольга.

– Видела… – завороженным шепотом откликнуласьТатьяна. – Оля, я правда видела… Словно окошко открылось, и я смотрюсверху… Этажа со второго. А он внизу идет…

– Врешь!

– Чем хочешь клянусь… – Она отняла руки от лица,выпрямилась, легко было рассмотреть, что на ее губах играет мечтательнаяулыбка. – Приятный. Нельзя сказать, чтобы юноша, но и не преклонных лет…Лицо значительное, и на фраке – звезда, я только не рассмотрела, какая… Но какчетко видно было! Кажется, руку протяни – и дотронешься…

– Красивый?

– Во всяком случае приятный, – с той же загадочнойулыбкой нараспев произнесла Татьяна.

– Главное, это не Анатоль, надо полагать…

– Да уж наверное не Анатоль, – сказала Татьяна, неменяя позы, глядя в ту же сторону. – А впрочем, ничего удивительного, всяэта история с самого начала не имела никаких перспектив, потому что батюшка низа что бы не согласился… В общем, я не разочарована. Сразу видно, человексолидный, с положением и безусловно светский…

Какое-то время Ольга пыталась определить, в самом ли делеподруга увидела кого-то на лунном диске или попросту дурачится. По всемувыходило, что на шутку это не похоже…

– Ну, что же ты? – поторопила ее Татьяна.

Ольга присела, подняла решето и решительно направилась кводе, уже забыв обо всех страхах. Старательно зачерпнула лунного света и сталапятиться от реки, держа перед собой решето, сиявшее радужными капельками.Подняла его, произнесла все нужные слова.

Сквозь переплетение нитей луна казалась совсем рядом, до нееможно было дотронуться. Холодный белый диск, покрытый загадочными темнымипятнами, внезапно подернулся рябью, словно на него наползало облако, помутнел,стал неразличимым, а там и вовсе исчез…

Словно круглое окошко распахнулось в какой-то яркий,многоцветный, залитый солнечным светом, игравший яркими красками неведомый мир.И все замелькало. Наискось пронеслось черное изогнутое крыло, словно бы летучеймыши, и тут же его раздернула круглая дыра с огненными краями, расширявшаяся,растущая… Пронеслись лица, которые не удавалось рассмотреть подробно, кто-товздыбил коня прямо напротив Ольгиного лица, а потом к ней, увеличиваясь,вырастая, метнулась черная когтистая лапа с шишковатыми суставами, начеловеческую руку уж ничуть не похожая, показалось, что сию секунду схватит заволосы…

Ольга, вскрикнув, невольно отпрыгнула, выронила решето, ионо с тихим стуком покатилось по земле. Окошко в неведомый мир моментальнопропало.

– Ну, кто? – нетерпеливо спросила Татьяна. Ольгаедва перевела дух, сердце бешено колотилось.

Уже ясно было, что все это ей не привиделось, что гадание ив самом деле, как божилась Дуняшка, удалось … но почему вместосуженого-ряженого мелькали все эти непонятности? Что-то неправильное у нееполучилось…

– Ну, видела? Какой из себя?

Не рассказывать же ей про странности – вот уж поистинечудеса в решете… Жаль, что никто не объяснил: что же должно означать, есливместо суженого представляется взору нечто совершенно непонятное?

– Военный, – лихо солгала Ольга, неколеблясь. – Кавалерист, определенно. Только он пронесся так быстро, что явовсе не разглядела ни лица, ни мундира.

– Жалко. Так-таки и ничего?

– Я же говорю, стрелой промчался…

– Значит, молодой, – сказала Татьяна,подумав. – А почему так промчался… Может, он у тебя будет крайне ветреный?Но кавалерист – это весьма неплохо. Надо полагать, не из захолустья – туда, гдемы обычно бываем, офицерику из провинциального полка попасть затруднительно.Как удачно все получилось… Я вот тоже не разглядела, какая у моего была звезда,но она была, не сомневаюсь… Если подумать…

– Пойдем отсюда, – сухо сказала Ольга, носкомсапожка отбросив ненужное теперь решето. – Нечего нам тут больше делать.

Татьяна охотно согласилась – и всю дорогу до поляны, гдеоставили лошадей, тараторила без умолку, выдвигая разнообразные предположениякасательно усмотренного в решете суженого (по какому ведомству он можетслужить, где суждено встретиться, и такой ли он в жизни, каким привиделся). Этоее так увлекло, что она совсем не замечала Ольгиного молчания.

Лошади оказались на месте, с ними ничего не произошло, ивыглядели они так же спокойно. Теперь, когда главное было позади, страхикуда-то пропали вовсе, и девушки, севши в седла, двинулись по тропинкеспокойной рысью.