этот раз, я плюхнулся обратно на стул и замер. Телефон я все так же держал в зачем-то крепко сжатых пальцах, и нервно елозил ими по экрану. Пришла мысль, что надо бы позвонить в скорую, но к мысли этой я не прислушался, с любопытством и ужасом ожидая, что же случится дальше.

А свечение тем временем перестало нарастать, и пространство, где я находился, — и это едва ли была моя кухня — озарилось мягким синим светом. Я четко видел себя, свои руки, стул, на котором сидел, но вот остальных предметов, несмотря на то, что я все еще мог их коснуться, просто не было. Набрав в легкие воздух, я снова собрался закричать, неизвестно, на что надеясь, но пол подо мной внезапно дрогнул, и, свалившись со стула не столько от толчка, сколько от неожиданности, я только и смог, что громко и неловко пискнуть. Стул тут же исчез, будто провалившись в другое измерение — других ассоциаций это внезапное перемещение у меня не вызвало. Задыхаясь от страха, я нащупал ножки стола, и заполз под него, на ходу все-таки включая телефон, который каким-то чудом не упустил из рук при падении. Хоть я все так же оставался как на ладони посреди темно-синего бесконечного пространства, под столом мне было чуть спокойнее, и, прижавшись спиной к невидимой стене, я поднес устройство к глазам. Сети не было, как я и, почему-то, ожидал, но вот остальное творившееся на экране вызвало у меня глубокий шок. Экрана блокировки не было: хотя сразу после покупки я точно ставил пароль; а вместо заставки с умиротворяющим пейзажем, которую я так тщательно выбирал, а, следовательно, никак не мог бы забыть, был черный фон с тем же синеватым светящимся туманом, что окружал сейчас меня. Что на экране, что за его пределами, туман шевелился и переливался из глубокого синего цвета в изумрудный, и эту картину тоже можно было бы назвать умиротворяющей, если бы каждую секунду я не думал о том, в какую жопу я попал и почему. И, честно говоря, вариант со слепотой, который я предположил в самом начале, нравился мне куда больше, чем та неизвестность, в которой я пребывал прямо сейчас.

Несколько раз я глубоко вдохнул и выдохнул. Паника мне ни к чему. В который раз огляделся, не зная, что мне это даст, и, когда пол подо мной снова задрожал, на этот раз продолжительнее и сильнее, я только поплотнее прижался к стене и затаил дыхание. Раздался противный скрежет, и под ногой у меня что-то запульсировало, из-за чего я резко дернулся, и, судя по звуку бьющегося стекла, сбил со стола чашку. За сгустившимся чертовым туманом ничего не было видно даже в полуметре от меня, поэтому, имея позади стену, а впереди нечто шевелящееся, пытающееся пробиться сквозь плитку и возможно даже живое, я мог только замереть и ждать своей участи, какой бы она ни была. Тем временем землетрясение продолжалось, и по разным сторонам от себя я слышал все тот же скрежет, что могло означать только одно: что бы это ни было, я уже был окружен. Единственное, о чем я тогда мог подумать, — слышат ли соседи эту адскую вечеринку, и догадались ли они вызвать полицию. Как бы странно это ни звучало, но сил бояться у меня уже просто не было. С широко раскрытыми глазами я тупо смотрел перед собой, ожидая, когда это нечто — странное, шумное и явно не из нашего мира — покажется на свет. И оно показалось.

Белый длинный шнурок с утолщением на конце, похожий на змею, медленно раскачивался туда-сюда, разгоняя перед собой синюю дымку. Какое-то время я действительно принял его за змею и застыл, стараясь даже не дышать, но когда видимость вокруг моего невидимого убежища улучшилась, я резко выпустил из легких задержанный ранее воздух с нервным смешком. У моих ног покачивался, словно на ветру, самый обычный USB-кабель; и да, он торчал прямо из пола и был не совсем пропорционален тому, которым я привык пользоваться, но чисто визуально это была вполне бытовая вещь, не способная вызвать страха. Усмехнувшись, я сел на колени и вытянул голову, стараясь рассмотреть, что происходит впереди. Тряска кончилась, и со всех сторон теперь торчали одинаковые белые провода, похожие на ростки какого-то экзотического растения.

Туман почти рассеялся, и теперь пространство вокруг меня, все так же казавшееся бесконечным, стало похоже на засеянное белое поле, что было по-своему красиво и завораживающе. Учитывая творящиеся здесь странности, я мысленно укорил себя за ниоткуда взявшуюся веселость и попытался сосредоточиться, но с появлением маленьких тонких проводков бдительность и страх как будто уснули. С какой-то детской наивностью я протянул палец по направлению к ближайшему ко мне кабелю, и тот, будто живой, тоже потянулся в мою сторону. От жесткой плитки и моего немаленького веса ноги невыносимо заныли, и, положив телефон на колено, я оперся на освободившуюся руку, продолжая второй тянуться к проводку. Но стоило мне податься вперед, телефон соскользнул, с невероятно сильным грохотом упал на пол и ожидаемо исчез. Все снова погрузилось во тьму, на этот раз включая и мой рассудок.

Часть 2

Голова неимоверно гудела и отзывалась болью на любое движение, поэтому открыть глаза получилось далеко не с первого раза, а когда получилось, боль внезапно ушла без следа. Вид родной квартиры и проникающих в нее лучей утреннего солнца согревал душу, и происходящее ранее я легко и без особых сомнений принял бы за сон, если бы не валялся в уличной одежде посреди кухни в осколках разбитой кружки.

Не успев как следует задуматься над произошедшим, я вздрогнул от требовательного звонка в дверь. Судя по звукам сходящего с ума звонка, за дверью стоял кто-то уж очень нервный, и я похолодел, вспоминая свои ночные вопли. Нехотя встал, стряхивая с волос мелкие осколки. Глянул в глазок. И подавил разочарованный рык. Уж кто-кто, а многоуважаемая Нина Александровна, самая старшая и бдительная жительница подъезда, а может и всего дома, никогда не пропускала ни одного писка соседей. Первая мысль «забей, не открывай» была подавлена мыслью «открой, зае**т же», и, зная характер старушки не первый год, я очень тихо вздохнул и покорно щелкнул замком, ожидая привычной взбучки.

Ожидаемо, соседку перекосило от ярости, как только в проеме показалось мое лицо. Но на мое удивление, вместо того, чтобы отчитать меня за потревоженный ночной покой, карга всучила мне собственный телефон, который я от неожиданности чуть не выронил на