Я… смешно вспомнить, какой я была тогда. Пухленькой невзрачной блондиночкой с хвостиком на макушке и брекетами, которую мало кто принимал всерьез. Пожалуй, самым примечательным во мне была фамилия — над ней не ржал только ленивый.

Маргарита Мохнолапая — ну так уж вышло. Видимо, кто-то из моих предков обладал буйной растительностью на конечностях. Кстати, мама фамилию отца не взяла, предпочла остаться Кочкиной. Меня страшно дразнили, и в детском саду, и в школе, что, надо сказать, изрядно закалило мой характер. Я научилась не обращать внимания на насмешки и давать сдачи обидчикам. Но когда восемь лет назад Эрик сделал мне предложение, непоследним аргументом за стала как раз его фамилия. Рита Эгерс — это все-таки звучало получше, чем Мохнолапая.

Что касается гостиничного хозяйства, этот выбор я сделала осознанно и без колебаний. Родители были заядлыми туристами, причем цивилизованными, а не рюкзачниками-палаточниками. Много ездили по стране и за границу, разумеется, со мной. Гостиницы я любила нежно и страстно и уже в детстве знала, что когда-нибудь открою свою. Пусть даже маленькую, но обязательно.

Вузов, где можно было получить эту специальность, в Питере хватало, но я решила не терять времени и после девятого класса пошла в колледж, тем более он был в десяти минутах ходьбы от дома. С дальнейшим прицелом на Политех или Балтийскую академию туризма.

С Эриком мы учились не только на разных отделениях, но и в разных зданиях. Возможно, вообще так и не пересеклись бы за четыре года, если б не моя подружка-одногруппница Ленка Завьялова, которая была в него влюблена. Она таскала меня везде, где имелся хоть малейший шанс его встретить. На одной такой вечеринке мы с ним и познакомились. И даже разок потанцевали, за что Ленка страшно на меня обиделась и дулась потом неделю.

Впрочем, тогда никакого продолжения не последовало. Ленка подцепила курсанта из Можайки, за которого выскочила замуж, едва ей исполнилось восемнадцать. А я начала встречаться с Костей из туризма. Этот роман, достаточно бурный, продолжался почти три года и закончился сам собой одновременно с окончанием колледжа. Точнее, мы еще поддерживали отношения по инерции несколько месяцев, но потом Костя ушел в армию, и все окончательно умерло. Трудно сказать, способствовала ли этому новая встреча с Эриком, но, как бы там ни было, одна я оставалась недолго.

Столкнулись мы в вестибюле Балтийской академии туризма, куда я принесла подлинники документов. Вообще-то нацелилась на бюджет Политеха, но недобрала баллов, а платное обучение в БАТиП оказалось дешевле. Увидеть там Эрика уж точно не ожидала, поскольку его специальность к туризму никакого отношения не имела.

Сначала я даже подумала, что обозналась, тем более очки он сменил на линзы. Но удивленный возглас «Рита? Мохноногая?» сомнения развеял.

— Мохнолапая, — поправила я сердито. — А ты каким ветром?

— Понял, что кадастры и прочая земля не мое. После первого курса перешел на туризм, на базовую программу.

Ну ясное дело — утонченный и изысканный Эрик Эгерс в резиновых сапогах и с теодолитом? То ли дело менеджер в кабинетике. Базовая программа была на год короче углубленной, поэтому колледж мы окончили одновременно.

Встречаться начали не сразу. Только когда Костя за месяц службы позвонил всего один раз, я махнула рукой и согласилась пойти с Эриком в кино. Развивались наши отношения не слишком стремительно. Это потом я уже поняла, что ему надо тысячу раз все обдумать, взвесить и только после этого говорить или делать. А тогда даже страдала, что, видимо, не слишком ему нравлюсь, если за несколько месяцев мы не продвинулись дальше походов в кино и в кафе.

Был даже момент, когда я хотела плюнуть и поискать кого-нибудь менее смахивающего темпераментом на мороженого судака. Возможно, зря не плюнула. Но…

Во-первых, стоило признать, что без него стать уже к тридцати годам преуспевающей бизнес-леди было бы намного сложнее. При всей кипучей энергии и инициативности мне порой не хватало его въедливой вдумчивости и осторожности. Я была слишком импульсивна и нетерпелива. Эрик притормаживал, когда меня заносило на поворотах.

Во-вторых, Бобер. Мы его не планировали, но он получился и стал моим огромным счастьем. За него я готова была простить Эрику все что угодно. Не в том смысле, чтобы забыть и притвориться, будто ничего не было, а в том, чтобы не жалеть о проведенных с ним годах.

Ну и фамилия тоже — ее я оставила себе в качестве военного трофея.

А вот развод получился мерзким.

Как-то вечером за ужином Эрик выдал:

— Рита, извини, но… я хочу с тобой развестись.

— Это шутка? — я чуть не подавилась, потому что всего два дня назад, отмечая Восьмое марта, мы строили планы на будущее, в том числе говорили и о втором ребенке.

Далее я выслушала монотонный абзац о том, что мы слишком разные по темпераменту и что он слишком устал от этого за восемь лет. Наверно, застукай я его за задорным минетом с нашей общей секретаршей Светкой, даже это не подбило бы меня так сильно.

Мало того что было больно и обидно, так еще вылезло из Эрика такое, о чем я не подозревала. Он готов был со скандалом делить чайные ложки и пилить пополам диван. Пару раз хотелось махнуть на все рукой, но, собственно, с какой стати?

В итоге квартира осталась мне — как наследство от бабушки. Машины у нас у каждого были свои. Счета и бизнес — пополам. А вот за дачу произошла самая кровавая схватка. Эрик настаивал на том, чтобы продать ее и поделить деньги. Я уперлась.

Купили мы ее зимой, когда решали, во что вложить свободные финансы: потратить на дачу или открыть еще одну мини-гостиницу. Но бизнес из-за пандемии капитально просел, и расширяться было рискованно. Листая риэлторские сайты, я наткнулась на дом в поселке Керро, на берегу озера Ройка. Увидела — и влюбилась.

Эрик кривился: вода слишком близко, будет сыро и комарно. Но я не сдалась — и купила. И сейчас тоже не сдалась. Выплатила ему долю, основательно подчистив и без того похудевшие счета. На руку сыграло то, что по документам заплатила на треть меньше реальной стоимости, отдав продавцу остаток наличкой. У того были свои причины смухлевать, не слишком мне интересные. Эрик подпрыгивал от злости до потолка, но сделать ничего не смог: с момента продажной оценки прошло меньше полугода, поэтому суд принял отчет без вопросов.

* * *

— Мама, скойо? — напомнил о себе Бобер.

На