— Молчунья у нас Татьяна. Где трудишься-то?

— БСП, — ответила я.

— Чего?

— Больница «Скорой помощи».

— Вон оно что. Это кем же?

— Доктор она у нас, — хохотнула Люська. —Хирург. Руки золотые.

Валерка сурово покивал и сказал:

— Хирург — это профессия. Пулевое ранение обработатьсможешь?

Мне стало ясно: мы нарвались на законченных придурков.

— Не, — ответила я. — Я все больше почирьям.. Валерка хлебнул из бутылки, получил горлышком по зубам и заорал:

— Гоша, поддай газку, прокати девчонок!

Гоша поддал. Просить их сбросить скорость было бессмысленно,такие идиоты скорее всего начнут гоготать и пугать еще больше, следовалостиснуть зубы и уповать на то, что мы куда-то сможем доехать.

— Ты бы руль получше держал, — не выдержалаЛюська.

— Не учи. Я машину с семи лет вожу. — Гошапринялся выписывать кренделя на дороге, Валерка ржал, задрав ноги на панель, астрелка спидометра падала вправо. Впереди сверкнули фары.

— Машина, идиот, — заорала Люська.

Две секунды казалось, что мы столкнемся лоб в лоб, язажмурилась, истошно звучал сигнал, что-то мелькнуло слева, и Гоша сказал,смеясь:

— Отдохни в кювете, сынок.

— Ты, придурок, — закипела Люська. — Права забарана купил?

— Ты чего это? — ответил он, слегка удивленно.

— Тебе на велосипеде кататься, и то в деревне.

Страсти накалялись. Я открыла сумочку и нащупала газовыйпистолет, недавний подарок одного моего знакомого. Если честно, я им никогда непользовалась, но тяжесть в сумке приятно успокаивала.

— Останови машину, — как можно спокойнее попросилая.

— Выйти хочешь? — глумился Гоша. — Выходи.Дверь рядом.

Он нажал газ, и машина едва не взлетела. Тут Люськинотерпение истощилось. Она сделала борцовский захват правой рукой, Гоша дернулся,но против Люськи не потянул.

— Останови, сволочь, — спокойно сказалаона, — не то шею сверну, как курице.

Валерка хотел было другу помочь, но я попросила:

— Не шали, — и показала подарок.

— Да пусть катятся, — разозлился Валерка. —Ножками пройдутся, шлюхи.

Мы вышли из машины. Через двадцать секунд от нее и следпростыл, но остались лишь дурные воспоминания.

— Не злись, ладно? — попросила Люська. — Ктож знал?

— Не злюсь.

После машины ветер пробирал до костей.

— Ну, чего, в какую сторону?

— К дому, — ответила я и побрела по дороге. Люськавышагивала рядом, ее жизненному оптимизму оставалось только позавидовать.

— Что ж теперь? — рассуждала она. — Дойдем.Может, кто поедет. Ты чего молчишь?

— Не говорится. Холодно.

— Давай я тебе платок дам?

— Не надо.

— Чего ты, повяжи платок. Холодища-то. До городадалеко?

— Вон указатель на Глебовское, значит, пятнадцать кэмэ.

— Вот черт, а до Глебовского?

— До Глебовского два, только на чем ты оттуда уедешь?Топай уж. Одна радость, завтра не на работу.

Дорога шла лесом, темно, даже Люськин оптимизм стал трещатьпо швам.

— Пойдем побыстрее, — сказала она. — Холодно.Тут Люська дернула меня за руку:

— Танька, чего это?

Впереди справа откуда-то от земли пробивался свет, расходясьлучами в ночном небе.

— Тарелка, что ли? — ахнула Люська.

— Да заткнись ты, — не выдержала я.

Мы зашагали быстрее, через минуту стало ясно: это машина.Двигатель заглох, а фары продолжали гореть. Машина нырнула в кювет, мы могли быее не заметить, если бы не свет.

— Это тот парень, да? — почему-то шепотом спросилаЛюська.

— А кто ж еще?

Мы спустились к машине.

— А шофер-то где? — не унималась Люська. —Ушел, что ль, куда?

Шофер был в кабине, сидел, навалившись на руль. Я открыладверь, мне сразу стало ясно: парень мертв. Впереди на уровне капота торчалздоровенный пень. Люська, выглядывая из-за спины, спросила тревожно:

— Чего с ним?

— Ничего. Мертвый

— О, господи. Как же так? Может, ты посмотрела плохо?

Я повернула голову парня, нащупала артерию.

— Нет.

— Да как же так?

— Перестань дергаться. Покойников, что ли, никогда невидела?

— Ну надо же, сволочи, ублюдки пьяные. Ты хоть номерзапомнила?

— Нет.

— Черт с ним, с номером. Найдут. Ты посмотри еще раз,на нем и крови-то нет.

— Висок видишь? И грудь. Не повезло парню. Одно хорошо,что сразу.

— Что делать-то будем?

— Пойдем в город, на посту сообщим.

— А он как же? Здесь оставим?

— На себе потащим.

— Ты бы свет выключила, — жалобно попросилаЛюська. — Страшно.

— В темноте еще страшнее будет. Закурить дай.

— Так нет ничего. У этих козлов в машине оставила.

— Вот черт.

— У него сигареты есть, — тихо сказала Люська,кивая на покойника. — Вон лежат.

Пачка сигарет валялась на полу, со стороны сиденьяпассажира.

— Взять?

Я кивнула. Люська обошла машину и подергала дверь.

— Заперто.

Я протиснулась вперед, стараясь не касаться парня, и отперладверь. Внизу на полу что-то блеснуло. Люська подняла пачку и стала рукойшарить.

— Чего ты? — удивилась я.

— Смотри, «дипломат».

На переднем сиденье лежала спортивная сумка. «Дипломат»Люська положила рядом, к ручке на цепочке был подвешен ключ, он скорее всего иблестел.