Серега, закатив глаза, скрипел зубами, а я скомандовала:

— Снимай штаны,

— Чего? — перепугался он.

— Штаны снимай. Ожог — вещь серьезная.

Через несколько минут успокоенный Серега сидел, прикрывшисьмоим халатом, нога в аэрозольной пене покоилась на табурете, мы ели пирожные,наш телохранитель бессовестно на них налегал, а я тоскливо думала, что хлопоттеперь прибавится.

На следующий день Люська вновь появилась у меня, разумеется,с телохранителем и с порога заявила, что берет месячный отпуск.

— А тебя отпустят? — спросила я.

— А и не отпустят, с моими-то деньжатами я пять такихларьков куплю.

В Люськиных словах была своя логика, и мне пришлосьсогласиться. Поскучав минут пять, Люська предложила прокатиться по магазинам,идея мне понравилась, и мы отправились на моих «Жигулях», я была за рулем, аЛюська с Серегой сели сзади. Купить мы успели только любимые пирожные, походбыл прерван кровавым происшествием. Повинны в этом были Серегина деликатность инедостаток бдительности: он помогал Людмиле Сергеевне выходить из машины, повсем правилам прикрывая ее своим телом, а та, изловчась, прихлопнула ему дверьюпалец. Серега освободил его дрожащей рукой, глухо простонал и побледнел. Мыпоехали ко мне, где я обработала палец, наложила повязку, пообещав, что ногтяон лишится. Серега держался мужественно, Люська извинялась и кормила егопирожными. Если так пойдет дальше, парню желудок она испортит, ну и зубы, самособой. Покончив с пирожными, мы продолжили поход по магазинам, но прошел онкак-то вяло: Людмила Сергеевна боялась хлопнуть дверью, а ее телохранительзаметно прятал руки. Под вечер мы вновь оказались возле моего дома, Люськарешила ночевать у меня, я против обыкновения согласилась: ее лучше держать наглазах, иначе вслед за Серегой мог появиться еще бог знает кто. Я отдала Серегеключи от гаража с просьбой поставить машину, и мы с Люськой зашагали кподъезду, телохранитель остался ждать в машине, когда мы, оказавшись вквартире, дважды посигналим светом, что все в порядке. Как только мы вошли вподъезд, сердце мое стремительно дезертировало: возле почтовых ящиков стоялидва моих недавних визитера, я попятилась, а Люська, сверкнув улыбкой, пошлапрямо на них.

— А вот и наши милиционеры. Так что там судостоверениями?

— Прикрой рот, — спокойно сказал парень, — ив квартиру топай. Поговорить надо.

— Говори здесь, — ответила Люська, а я вертелась удвери, пытаясь решить: звать Серегу на помощь или не стоит?

— Вам, вообще, чего надо? — сурово спросилаЛюська, а я, наконец решившись, толкнула дверь и заорала со всей возможнойгромкостью. Кто-то схватил меня за шиворот и больно дернул, я закрыла лицоруками и заверещала еще громче.

Тут хлопнула дверь, и меня отпустили: в подъезде появилсяСерега. Он был великолепен. В три счета разделался с первым парнем, поразивменя своими талантами. Это было даже лучше, чем в кино. Беда только в том, чтовторой парень, вместо того чтобы спокойно дожидаться своей очереди, какположено плохому персонажу в любом приличном фильме, сразу же ринулся помогатьдружку, и Сереге пришлось туго.

К счастью, на помощь ему подоспела Люська. Схватив парня заволосы, она сначала задвинула ему коленом по лицу, а потом носком сапога нижепояса. Парень крикнул и заметно опечалился. Я, пользуясь тем, что на меня никтоне обращает внимания, влетела в квартиру и позвонила в милицию. Когда кподъезду подкатила милицейская машина, связанных собственными ремнями парнейсдали с рук на руки. Молоденький старательный милиционер побеседовал с нами искоро отбыл. Оказавшись на родной кухне, мы возбужденно обсудили происшествие,Люська расцеловала Серегу, присвоив ему звание героя, а я обработала ссадину наего мужественном лице и наложила тугую повязку на локоть.

— Наверное, тебе сегодня лучше здесь ночевать, —сказала Люська.

Серега кивнул. Внутренне я была против того, чтобыпревращать свой дом в ночлежку, но недавний визит вызвал в груди томление, и ясогласилась. Серега позвонил домой и остался. Его уложили в кухне на старомнадувном матрасе, который был ему явно маловат, а мы с Люськой устроились надиване.

Ночью меня мучили кошмары, сквозь сон с кухни доносилсяподозрительный шум, я сунула голову под подушку, как страус в песок, снамерением ни в коем случае не просыпаться.

Утром, открыв глаза, я обнаружила, что Люськи рядом нет,потянулась и пошлепала в туалет. Серега спал на полу, сбив простыни и подушку,занимая большую часть моей кухни, спал, лежа на животе и сладко посапывая.Люська плескалась в ванной, что-то напевая. Заварив себе кофе, я вернулась впостель и через двадцать минут спала как убитая. Разбудил меня Люськин рык:

— Подъем, соня. Завтрак готов.

Я посетила ванную и в халате вышла к столу. Люська разливалачай и светилась изнутри, как электрическая лампочка. Посмотрев на стол, ясказала:

— Ты плохой стоматолог. Люська нахмурилась:

— Почему?

— Нельзя есть столько сладкого. Зубы испортишь.

— Ешь, что дают, и молчи.

Серега выглядел счастливым навобрачным. По тому, как онназывал Люську «Люда» и со значением смотрел на нее, стало ясно: ночь былабурной и навеки оставила след в его душе.

— Вас можно поздравить? — поинтересовалась я.Серега заерзал, а Люська хмыкнула.

— Чем собираешься заняться? — спросила она.

— Ничем, — ответила я. — На диване лежать.

— Значит, с нами не поедешь?

— Не поеду.

— А чего не спрашиваешь, куда?

— Зачем, все равно ведь не еду. А куда вы?

— Так, дела кое-какие. Машину даешь?

— Бери.

В понедельник мы встретились после обеда, лица обоихизлучали счастье, кто кого охраняет, понять было затруднительно, да я и непыталась, потому что с этого дня события стали развиваться стремительно исовершенно в другом от желаемого направлении, что дало мне возможность сотнюраз пожалеть о заимствованных из машины деньгах.

Началось с того, что какой-то псих загнал меня в кювет.Загнал, притормозил, помахал рукой и отбыл. Чертыхаясь, я сменила направление,как только смогла унять дрожь в руках, и поехала к Люське. Серега, естественно,был там. Я поведала о происшествии.

— Может, это случайность? — спросил Серега.

— Еще чего, — обиделась я. — Он сделал этонарочно да еще рукой помахал.