возникали сказки, восхваляющие добродетель или осуждающие зло, — в засушливо-каменистом Раджастхане, в изобилующей зарослями кокосовых пальм, протянувшихся вдоль берега океана, Керале или в каком-либо ином регионе, — отношение к этическим нормам практически одинаково.

В сборнике присутствует и такой любопытный тип сказок, в которых фольклор как бы начинает объяснять сам себя. Нередки случаи, когда морализующий вывод сказки обращается в пословицу или поговорку, обретающую собственное бытие, и утрачивает непосредственную связь с породившим ее сюжетом. Тогда возникает потребность объяснить происхождение пословицы или поговорки, и сказитель предлагает свое, часто не совпадающее с исходным объяснение того, как именно родилась данная пословица или поговорка.

Важнейшей особенностью сказок, какому бы народу они ни принадлежали, является, говоря словами С. Ф. Ольденбурга, то обстоятельство, что это — «одно из тех звеньев, которые связывают народы, заставляют их лучше понимать друг друга, интересоваться взаимно жизнью и культурой и ведут к тому настоящему объединению, к которому без научного, а не любительски обиходного понимания человека нет путей»{14}.

В этом обстоятельстве — таинство жизненности фольклора, объяснение длительности бытия того или иного сюжета, когда подчас сюжет, родившийся много веков, а может быть и тысячелетий назад, бытует и сегодня, лишь преображаясь в соответствии с местам и временем, обычаями или иными особенностями жизни народов. Ведь иной раз и сам народ, создавший фольклорное произведение, исчезнет с лица земли, а оно, его творение, продолжает существовать; доставляя пищу уму и сердцу бесчисленных поколений. Это можно увидеть и в нашем сборнике, свидетельствующем о том, что и поныне живут запавшие в народную память истории из «Панчатантры», и о том, что его сюжеты откликаются порой на события совсем 14 недавней истории, и, наконец, о том, что все эти истории насыщены не только, да и не столько собственно развлекательным, сколько глубоко жизненным материалом.

Современная стадия бытования фольклорных жанров в Индии характеризуется прежде всего тем, что общественность страны стала ощущать опасность утраты многих созданных народным творчеством художественных ценностей. Наряду с этим в область фольклорного творчества, остававшегося в Индии долгое время прерогативой деревни, а в городе — женской половины дома, стали вторгаться реалии современного быта (например, поезд) и неизвестные ранее персонажи (английский офицер).

Сам характер фольклорного повествования способствует достаточно легкому освоению его современными средствами массовой информации — в виде комиксов в газетах и журналах, мультипликации в кино или в сценическом воплощении — так, «Панчатантру» на театральной сцене ставила Всеиндийская ассоциация народных театров.

Есть основания надеяться, что современная индийская филология обогатит культуру народов Индии не только научно обоснованными собраниями народных сказок, но и исследованиями и справочниками. Уже сегодня индийская интеллигенция осознает необходимость этой работы, сохранения драгоценного наследия народного духа. Упомянем десятитомную энциклопедию пенджабского фольклора Ванджары Веди, пять томов которой уже вышло{15}, труды М. С. Рандхавы о пенджабской культуре и фольклоре{16}, фундаментальную монографию Дурги Бхагавата{17} о фольклоре маратхского народа, удостоенную премии Литературной академии Республики Индия, и ряд других исследований и собраний.

Особенно хотелось бы обратить внимание читателя на неизвестный ему или, может быть, малоизвестный факт. Собирание в Индии произведений народного творчества, в том числе пословиц и поговорок, было начато не без воздействия, хотя и опосредованного, русской науки. Дело в том, что английский миссионер в Калькутте шотландец Джеймс Лонг провел детство в Петербурге, знал русский язык, поддерживал контакты с В. И. Далем, опубликовал брошюру «Восточные пословицы»{18}, в которой излагал выработанные В. И. Далем принципы собирания и оценки народной мудрости.

В 60—70-х годах прошлого века Д. Лонг выступил как своего рода посредник между индийской и русской литературой. По его инициативе в 1870 году на бенгальском языке вышло собрание басен И. А. Крылова. Это было первое издание произведений русского классика на одном из индийских языков. Интересно, что в этой книге некоторые сказочно-басенные сюжеты, некогда и в иной творческой форме зародившиеся в Индии, пройдя длительную цепь творческих преобразований на языках Азии и Европы, снова вернулись на свою прародину. Не приходится удивляться, что и в данном сборнике многие страницы, порожденные творчеством народов Индии, покажутся читателю близкими и родными.

Бесспорно, велика и значительна роль индийской сказки в мировом литературно-историческом процессе. Знаменательно то, что один из старейших сказочных сводов, «Катхасаритсагара» («Океан сказаний»), созданный индийским поэтом XI века Сомадевой, за последние десятилетия был опубликован в переводах на русский и чешский языки полностью, на венгерском и украинском языках частично; в украинском и русском переводах появились «Панчатантра» и «Семьдесят рассказов попугая».

Знакомясь с собранными в данной книге образцами народного творчества Индии, читатель приобщится к важной стороне духовной культуры великой и дружественной нам страны.

И. Серебряков

От составителей-переводчиков

Русские читатели немало знают о Республике Индия — ее истории, литературе, природе, народах, ее населяющих. Нам же посчастливилось воочию познакомиться с этой страной, ее людьми, культурой и поистине необъятным фольклором.

В первые же месяцы нашей жизни в Индии мы поняли, какую значительную роль играют фольклорные произведения в повседневной жизни этой страны. Их присутствие мы ощутили повсюду: в кино, на концертах и в танцевальных пантомимах; на каждом шагу мы слышали их от самих индийцев.

Нашими собеседниками были деловые люди, служащие фирм, студенты, школьники. Они рассказывали сказки и легенды так, как они слышали их от родителей, учителей, товарищей или как узнавали из книг. Например, легенду о великом поэте Кералы Куньджане Намбияре нам поведал бизнесмен господин Балакришна, о празднестве Тхиру-Онам рассказал служащий фирмы господин Наяр, легенду «Сати Годавари» мы узнали от бизнесмена господина Бхате, а притчу «Труд и золото» — от студентки Бомбейского университета Амриты Чандра. Перечень рассказчиков можно было бы продолжить.

Иногда один и тот же сюжет рассказывали люди разных национальностей, проживавшие в разных штатах Индии. Например, сказку, очень близкую по содержанию «Кающемуся грешнику» (Керала), мы слышали и в Махараштре, и в Гуджарате.

Следует, с сожалением, отметить, что в нынешние времена в Индии мало осталось профессиональных сказочников. А еще недавно они ходили из деревни в деревню, из города в город, рассказывая жителям сказки, легенды, притчи. Их с радостью и удовольствием слушали и стар и млад. Благодаря им индийцы с детства впитывали народную мудрость и историю своей родины, знакомились со сказками, повествующими о людских добродетелях и бичующими глупость, стяжательство, преступления. Но профессиональных сказочников потеснили и в определенной степени заменили киноиндустрия, телевидение, радио.

Однако народное творчество продолжает жить. Во время пребывания в Индии и