Экзамены были введены по личному распоряжениюСарданапала. Академик посчитал, что выпускник Тибидохса не может ограничитьсяодним тестом Теофедулия.

Преподаватели не собирались делать никомупослаблений. Будто и не они недавно вернулись из небытия после истории сколодцем Посейдона. Каждый выражал свое отношение в собственной манере. ВеликаяЗуби посмеивалась и куталась в плед. Она имела свойство мерзнуть даже летом.Тарарах пожимал плечами и бурчал, что как ни

крути, а магических зверей лечить надо. «Ежелине то ему, миляге, дашь, так он и не туда копыта откинет», – заканчивал онсурово, что доказывало его решимость серьезно подойти к экзамену.

Медузия же вообще воздерживалась от каких-либопрогнозов, лишь уронила вскользь, что ее экзамен сдадут все. «Все, ктовыживет», – уточнила она после всеобщего облегченного вздоха. Затем онавручила Готфриду Бульонскому таинственный черный чемодан, окованный снаружистальными полосами с рунами, и отправила его в таинственную командировку.Готфрид вернулся через два дня поздно вечером. Его случайно видел Кузя Тузиков,потом утверждавший, что Бульонский был белый как бумага, шатался и прижимал кгруди чемодан. Стальные полосы чемодана, по словам Тузикова, были прогнутывнутрь, и вообще чемодан выглядел так, будто на нем посидели Дубыня, Усыня иГорыня. Вначале по очереди, а затем и все вместе.

Впечатленный Тузиков примчался в гостиную,давно уже ставшую общей, ибо невозможно всерьез сидеть по разным углам на томтолько основании, что у кого-то искры красные, а у кого-то зеленые, и мигомвыложил все, что видел.

– Если в чемодане то, что я думаю, то яне думаю, что Медузия хорошо подумала, когда думала, как ей разнообразить нашпоследний экзамен. Вот как думается мне! – авторитетно заметил Шурасик.

– Почему последний? Последний же историямагии? – удивился Жора Жикин.

– Говоря последний, я имел в виду«последний в твоей жизни». Я-то уж как-нибудь сдам, – уточнил Шурасик иутешающе похлопал тибидохского красавчика по посеревшей щечке.

– Мертвые, живые, какая разница! От моегоэкзамена ничто не освобождает! Я вас и на том свете достану, хе-хе! –дружелюбно позванивая кандалами, предупредил Безглазый Ужас. Он выглянул изстены, подобрал скатившуюся с плеч голову, закапал ковер кровью и удалился, каквесны моей златые дни.

– Свинтусы неблагодарные эти преподы! Нетчтоб экзамены вообще отменить! И зачем я их спасала, этих уродов? Зачемстаралась, зачем мы с Ванечкой нервы себе портили? А?! Ну что молчите,струсили? Сказать нечего? – с надрывом произнесла Лиза Зализина.

В воздухе неуловимо распространились флюидытетушки истерики. Огонь в печи позеленел от досады, зачадил и погас.

– Лизон! Недооцененная ты наша! Держисебя в руках! Отойди в уголок и мучайся в тряпочку! – отрезала Склепова.

На другой день за обедом в Зале Двух Стихийразвоевался Поклеп.

– И правильно! Выпускник Тибидохса – этоне висельник какой-нибудь! Это звучит гордо! Тибидохс всегда Тибидохсом был ивсегда им останется. Сейчас школ магии развелось столько, что хмырями незакидаешь! На Лысой Горе как дождик пройдет, один-два новых магверситетавырастают. Была столовка для мертвяков – хлоп! – высшая школамагменеджмента! Был сарай, где три ведуна от мухоморов глюки ловили, –магверситет народной медицины! – рассуждал он.

Затем он потер ручки и громко, но ни к кому необращаясь, добавил:

– Тест-то еще туда-сюда, исхитритьсяможно… Тьфу, листик бумажки! А вот посмотрим, какие вы будете умные, когдаличиком к личику, фэйсик, так сказать, к фэйсику… Да без билетов! То естьбилет-то будет, конечно, но после пары фразочек отвечающего прерывают иначинается произвольная дружелюбная беседа по материалам всего курса! Этознаешь? Умничка. А это? А это? О, сбиваемся? Попрошу осветить эту темуподробнее! Носик к носику, рожица к рожице, глазки в глазки!

Это «глазки в глазки» он произнес с такимпредвкушением, так вкрадчиво, что всем стало не по себе, а Верка Попугаеваупала в обморок. Правда, быстро очнулась и даже успела подслушать парочкуразговоров, не имевших к ней никакого отношения. Впрочем, такая уж былаврожденная магия Попугаевой. Ни стены, ни расстояние не были для нее преградой.Разве что заклинания да особые защитные руны способны были немного ограничитьее здоровую любознательность.

Из-за кошмарных экзаменов и необходимостиготовиться к ним дни стали такими бесконечными, что подозрительный Шурасик дажебегал по школе с особым амулетом и проверял, не использовал ли кто из преподовзаклинание растяжения времени. Амулет ничего не зафиксировал, однако подозренияШурасика окончательно не рассеялись.

В эти же дни Шурасик ухитрился поссориться сЛенкой Свеколт из-за формулы суммарного выражения темной магии, которуюСвеколт, по его мнению, выводила неправильно, делая ошибку в девяносто второмпо счету неизвестном. Со всяким другим человеком поссориться по такомутуманному поводу, конечно же, невозможно, однако Ленка Свеколт была из того жетеста, что и Шурасик. Они расплевались, по ходу дела испепелив случившийсяпоблизости стул.

Именно поэтому настроение у Шурасика былоскверное. У него все валилось из рук, и он то и дело ворчал:

– Женщина – это пародия на мужчину.Крайне неудачная. Изделие из ребра, глупое как пробка!

– Шурасик, утихни! – сказала КатяЛоткова, оказавшаяся случайно рядом.

– Лоткова! Объясняю тебе предельно простои даже с понятными девушкам примерами. Женщина не обладает достаточным объемоммозга для принятия жизненно важных решений. Телеграфирую губами: не обладает.Поэтому она не должна лезть в высшую магию формул, а тихо варить бульончик изтрав, помешивая его ложкой! А теперь иди и обдумай то, что я тебесказал! – сердито ответил Шурасик.

Катя хмыкнула. На Шурасиков не обижаются.Шурасики существуют в собственном мире, который связан с остальным миром развечто крошечным окошком в кирпичной стене.

– Шурасик, кажется, ты только что связалвеник и этим очень огорчил свою фирму, – сказала Катя и ушла.

– Свеколт и Шурасик поругались? Ну-ну. Явсегда был уверен, что разные люди могут уживаться вместе, а одинаковые нет.Вот вам живое подтверждение. Правда, они все равно помирятся, хотя бы для того,чтобы разругаться вконец, – заметил по этому поводу Баб-Ягун.

* * *