Великая Зуби и Медузия озабоченнопересчитывали пятикурсников, пытаясь определиться, все ли собрались. Однакоученики все время переходили с места на место и их получалось то больше, чемнужно, то меньше. Положение осложнялось тем, что было много провожающих.Наконец, потеряв терпение, Медузия применила заклинание, заставив всех наминуту замереть ледяными столбами, которые она хладнокровно и сочла. Когда жевсе оттаяли, у многих немедленно начался насморк.

Тарарах обходил Гоярына, в разных местахкасаясь его чешуи. Питекантропа беспокоило, в достаточной ли мере дракон пришелв себя после обездвиживающего и одурительного мячей и готов ли он к перелету.

Гробыня лавировала между Гуней и ШейхомСпирей, кокетничая с обоими так отчаянно, что оба были окончательно сбиты столку. Все мысли их спутались в морской узел. Зато сама Склепова была довольна.Оба казались ей страшными дураками. Умных мужчин она, впрочем, не переносила,находя их малополезными в хозяйстве и личной жизни. И вообще мысли Склеповойуже занимали Лысая Гора и совместное с Вием телешоу. Ну берегитесь, знаменитыепокойники! Гробыня Склепова, девушка-судьба, готова приняться за вас всерьез.

Пипа уже уселась на гимнастическую скамью. Наэтот раз, вырабатывая характер, она собиралась лететь без страховки.Озабоченный Бульонов топтался рядом, позванивая цепями.

– Пенелопа, ну можно я тебя кандаламиприкую? Ну можно? Высоко ведь! – то и дело спрашивал он.

– Отстань, маньяк! – с хохотомотвечала Пипа.

Зализина на часах с кукушкой и Бейбарсов вступе умчались в Тибидохс еще утром. Им хотелось побродить по побережью. Поклеппринялся было гнать волну, утверждая, что вразброд только коровы ходят наводопой, но Сарданапал неожиданно поддержал их и позволил улететь, чем ужасноизумил завуча.

Сам академик Сарданапал, крайне довольный,тряс в данный момент руку декану Магфорда. Прощались они гораздо теплее, чемприветствовали друг друга при встрече. Должно быть, оба надеялись, чтоследующая их встреча состоится лет через двадцать, не раньше, а до того онибудут обмениваться лишь поздравительными магограммами.

Ягун, измаявшийся от нетерпения, в пятый разсадился на пылесос и слезал с него, чтобы еще раз все проверить. Катя Лотковапривязывала на трубу своего пылесоса амулеты. Ягун от нечего делать хотел былос ней поссориться, но, зная, что это невозможно, вздохнул и только еще разпомирился. Они делали это постоянно: мирились без ссор. Во многих отношенияхэто было гораздо приятнее.

Таня и Ванька стояли поодаль, у драконьегохвоста. Контрабас лежал в футляре. В суете у Тани не было времени заняться егострунами, и вместе с Ванькой она собиралась лететь в Тибидохс на драконе. Подороге они планировали отстать – дракону вполне мог помешать встречный ветер,чем не убедительная причина, – и пару часов покружить над океаном.

С того места, где они с Ванькой стояли, Тане виденбыл весь ее курс. Ей захотелось сделать групповую фотографию, но, во-первых, унее не было фотоаппарата, а, во-вторых, магическая фотография вещь особенная.Один какой-нибудь зануда, случайно попавший на снимок, будет потом ворчать израмки несколько десятилетий и окончательно испортит всем настроение. Если,конечно, среди других снявшихся случайно не окажется людоеда.

Вот они стоят на драконбольном поле. Вчерашниеоднокурсники. Завтра их дороги разбегутся. Но все равно ощущения грусти, глухойтоски не было. Глупо говорить «прощай», потому что встреча всегда можетсостояться, причем в самый неожиданный момент.