Наступила тишина, которая казалась бесконечной. Даже я, видя победу мужа над ужасным врагом, сдерживала свои чувства, повинуясь молчаливому обычаю, требующему сначала почтить победителя молчанием. Воины обоих вождей стояли с оружием в руках друг против друга и пытались каждый по-своему оценить положение. Сагарт, Ротгер, Хакон и Хагарт быстро заняли самые выгодные позиции, готовые теперь на все. Но ничего не произошло. Один из людей Вольфгара сделал два шага вперед и крикнул:

— Морской Волк — ярл! — И ему эхом ответили все, наблюдавшие за поединком, застучав мечами о массивные щиты.

Той ночью повсюду разожгли костры, возносившие к небу горячий нежный запах жарящегося мяса. Тело Вольфгара отнесли на его корабль и рядом с ним положили разрубленный топор. Ритуал напомнил мне, что я нахожусь среди язычников. Дрожь пробежала по моему телу, когда я осознала, что и я, и мой сын можем однажды быть принесены в жертву, чтобы умилостивить какого-нибудь норманнского бога. Оружие Вольфгара положили рядом с ним. Щит, со вмятинами от ударов Морского Волка, навсегда сохранит память о его воинском искусстве. Один из товарищей Вольфгара привел его коня, крупного вороного жеребца, которого люди Вольфгара закололи близ корабля, а части конской туши перебросили на драккар. Это ужасное зрелище ничуть не смутило норманнов. Затем привели рабыню Вольфгара. Ее напоили крепким медом, а затем перевели на корабль. Она давала клятвы своим предкам и просила о вечной жизни в раю норманнов на своем языке. На корабле натянули килт, чтобы скрыть от глаз происходящее с ней, но я заметила, что двое из людей Вольфгара овладевали ей. Таков был их способ оказать уважение своему вождю. После этого девушку убили, стуча в щиты, чтобы заглушить ее крики боли и страха. Тело положили рядом с ее хозяином. Я возблагодарила Господа, когда воины наконец подожгли драккар и пустили его в открытое море, а все стояли на берегу и смотрели, как пламя пожирает судно.

Почтив несколькими минутами молчания покойного вождя, объединившиеся воины обоих кланов собрались вокруг костров с пищей и питьем и пустились в пляс, словно никогда и не бывали врагами. Я видела, как скотты и норвежцы становились одним народом, смешивая языки и обычаи. И где-то в разгар празднества, глядя, как Энгус вместе с другими детьми играет вокруг костров, я поняла, что, родив норвежского сына, связала две эти крови тугим узлом.

В моих воспоминаниях о былом, принимая самые различные формы, всегда присутствовали воспоминания о моем сыне. Я видела, как он быстро растет и глаза его становятся синими, словно море, а волосы белокурыми, как у отца. Я видела, как он играет с игрушечным щитом и деревянным мечом, сделанными Морским Волком. Видела, как подростком он работает вместе с отцом, не обращая внимания ни на время, ни на погоду. Помню, как он плавал в ледяном море без единой жалобы, чтобы не рассердить отца, который смотрел на него, не скрывая гордости в стальном взоре. Радовалась счастливой улыбке на его губах, когда Морской Волк впервые дал ему в руки настоящий тяжелый боевой топор.

И вот я сидела на пне, сердце мое переполняла радость от возвращения Энгуса, и я глупо, как выжившая из ума старуха, смеялась в одиночестве. Мне вспомнилось, как Волк учил сына драться, и как тот упорно сопротивлялся, словно молодой бычок, и это наполняло сердце Морского Волка гордостью и удовлетворением. Волк очень заботился обо мне, и всякий в деревне уважал меня как жену вождя. То было лучшее время в моей жизни. Энгус вырос и стал похож на отца, как две капли воды: такой же немногословный, преданный своему народу, трудолюбивый, он проводил все меньше времени со своими сверстниками.

Но вот воспоминания о счастливом времени подошли к концу. И, оглядываясь назад, я вернулась в ту пору, когда к берегу снова причалили драккары, призывая наших воинов присоединиться к завоеванию далеких южных земель, земель восточных англов. И снова воины стояли на берегу и стучали копьями о щиты, призывая Одина, и снова до рассвета пылали пиршественные костры, жарилось мясо и лился эль.

Два дня спустя они отплыли на своих кораблях на юг, и с ними отправился Энгус, которому только что исполнилось шестнадцать и который был горд тем, что отец берет его в первый военный поход. Я же рыдала, не в силах остановиться, ибо боялась, что больше никогда не увижу ни мужа, ни сына.

Так люди, некогда пришедшие с севера, покинули нас в 865 году и забрали с собой моего сына. Жизнь в деревне мало-помалу возвращалась в прежнее русло. Мужчин осталось совсем немного: большинство предпочло отплыть с Морским Волком, но оставшиеся продолжали строить монастыри и церкви. Порой к нам забредали монахи с юга или изгнанники из Эрина.

Память о Морском Волке, несмотря на его холодность и немногословность, продолжала крепко жить во мне. И каждый день отчаяние съедало мою душу при мысли о том, что Энгус и его отец лежат где-нибудь мертвыми, пав на поле брани. Боль была невыносимой, и я забывалась только в работе и молитвах. Слава Богу, это страшное время закончилось, мой сын вернулся и положил конец замкнутому кругу страданий, начавшемуся столько лет назад. И воспоминания о нашей первой встрече после долгой разлуки смешивались теперь с иными воспоминаниями, заканчивая историю моего долгого ожидания. Теперь мои мысли заняли события сегодняшнего утра.

Как обычно, я встала до восхода солнца и отправилась на поиски мидий и яиц чаек. Я вышла на берег, подоткнув юбку, и пошла вдоль скал, обнаженных отливом. Несмотря на то, что солнце уже высоко стояло на горизонте, море покрывал плотный туман. Я шла вдоль берега, вглядываясь в густой туман. Неожиданно взревела буря и послышался плеск воды, вызванный то ли огромной рыбой… то ли быстро идущим судном. Но вот наконец я рассмотрела крылатых драконов, выплывающих из тумана. Их чудовищные зубы, горящие глаза и странные красно-белые полосатые крылья обожгли огнем мою грудь, и ноги мои застыли. Все повторялось снова, но на этот раз я не побежала, а стояла и ждала до тех пор, пока драконы не превратились в суда и не убрали паруса. Кораблей было много, и я ожидала очередного нападения, но уже ничего не боялась. И вот с носа первого судна спрыгнул могучий воин, упал на колени и схватил полную горсть песка. Я не поверила своим глазам — то был Морской Волк. Он вернулся!

Я не смогла сдержать крика, и он прозвучал, как крик баньши, но, в отличие от крика вестника смерти, мой провозглашал жизнь. Воин увидел меня и сделал несколько шагов вперед, протягивая руки спокойным властным движением:

— Я — Энгус. Я ищу Бригад из клана МакЛахлан из Кейта.

— Энгус! Сын мой! Сын! — Я кричала и плакала… Все это казалось чудом. Я подбежала к Энгусу и стиснула его в объятиях что было сил. Мне казалось, я обнимаю самого Морского Волка. Тут за плечом Энгуса появился второй воин, который узнал меня, несмотря на минувшие годы. Он широко улыбнулся:

— Ты, Бригид? Как потрепала тебя жизнь!

Это был Хагарт, гордую фигуру которого не согнули ни беды, ни годы. Мы долго стояли обнявшись.

И вот история моего долгого и печального ожидания подошла к концу. Деревня празднует возвращение Энгуса. Наше племя снова возрождается к жизни. В деревне оставалось слишком мало мужчин, так что возвращение Энгуса с воинами пришлось как нельзя кстати. Теперь новые воины останутся здесь; они будут смотреть на наших девушек во все глаза и широко улыбаясь.