Марина ничего не поняла.

— Что?

— Вероника говорит все время и за всех. Ей скучно, она такразвлекается. Она уверена, что здесь собралась куча пожилых кретинов, и онаразвлекает себя тем, что непрерывно их дразнит. А Валентине Васильне она ниразу не сказала ни слова. Ее сыну сегодня она тоже не сказала. Я пришел назавтрак раньше всех. Она этого Пашу даже не заметила, хотя не заметить еготрудно.

— Ну и что?

— Я пока не знаю, но это странно. Учитывая вчерашнийразговор.

Марина подумала.

— Федор, а может, они ее шантажируют?! Может, они специальнодля этого приехали? И этот Паша никакой не сын, а просто бандит?

Он не мог делать выводов на пустом месте. Его совсем не такучили. Поэтому он промолчал — в своих целях промолчал. Она должна ему помочь втом, чего он никак не мог сделать сам.

Немного помочь, а там он сам справится.

— Слушай, а может, Вероника все-таки убила того, которого япотом нашла? Может, он тоже был шантажистом?

— Что-то слишком до хрена шантажистов. Пардон, то естьмного. Их так много не бывает.

— Откуда ты знаешь?

— В кино видел. И эта бабка очень странная. Очень.

— Какая бабка? Элеонора?

— Нет. Элеонора как раз совсем не странная. СтраннаяЛогвинова Ирина Михайловна.

Марина страшно удивилась

— Разве она странная?! По-моему, бабка как бабка. Глухаятетеря, жила всю жизнь в деревне под Пензой, потом зять разбогател и отправилмамашу отдохнуть, вот и все.

— Замечательно, — похвалил Федор, — зятя и Пензу ты самапридумала или она тебе рассказала?

— Придумала, — насупившись, сказала Марина.

— Ты все хорошо придумала. Кстати, зять из Пензы как разединственное, что можно придумать, когда на нее смотришь. А у нее на рукахманикюр. Не заметила?

Марина покачала головой.

— Или зять перед санаторием ее сводил в маникюрный салон? Ив каком салоне могут отчистить руки, которые последние шестьдесят лет копалисьв земле?

— Господи, — пробормотала Марина, — бабка-то тут при чем?!

— Она странно говорит.

— Почему?! Федор, ты… куда-то не туда заехал! Она говоритпо-деревенски, только и всего.

Он потушил сигарету и посмотрел в небо, жарко сиявшее надголубыми елями. Глаза у него оказались ореховые, светлые, чуть золотистые, израчки — с булавочную головку.

— Она говорит так, как говорил бы я, если бы мне пришлафантазия играть деревенского деда. Так говорят в кино.

Марина растерянно молчала.

Ни на бабусю Логвинову, ни на Валентину Васильну с еесыночком она почти не обратила внимания. Нервная Вероника и Вадик, каким-тообразом догадавшийся об убийстве, интересовали ее гораздо больше. И еще Юля сСережей.

Но тут Федор Тучков опять сбил ее:

— А как Элеонора оказалась утром возле корта?

— Да никак! — с досадой, потому что он уводил ее непонятнокуда от ее правильных «детективных» мыслей, воскликнула Марина. — Она ходила замалиной для Оленьки. Ты что, не знаешь? Оленька плохо кушает.

Федор Тучков покосился на нее и достал еще одну сигарету.

— Куда ходила? В деревню?

— Да.

— Дорога к воротам с другой стороны санатория. Или она лезлачерез забор?

— Не знаю. Наверное, нет. Вряд ли она лезла.

— Да. Вряд ли. Значит, она вернулась и вместо того, чтобыотнести корзину в номер, почему-то пошла вокруг, дошла до корта, и дальше. Стобой. Почему она пошла с корзиной?

Марина молчала, только смотрела на него.

— Геннадий Иванович не курит, о чем объявил всем сгордостью. Откуда у него в кармане спички? Он что, разводит здесь костры?

Все это были какие-то дурацкие мелочи, о чем Марина так исказала Федору Тучкову.

— Подумаешь, спички! Может, он их на всякий случай носит!Вдруг придется что-нибудь зажечь!

Федор вздохнул — она уже отлично знала эти его вздохи.

— Ты, часом, не носишь в кармане спицы?

— Какие спицы?

— Ну такие… на которых вяжут.

— Зачем?

— На всякий случай. Вдруг придется что-нибудь связать.

Марина страшно обиделась:

— Вчера ты говорил мне, что я сошла с ума, когда ярассказала тебе про ремень и убийство! А сегодня навыдумывал неизвестно что!

— Я не говорил тебе, что ты сошла с ума.

— Говорил.

— Нет.

— Говорил.

— Нет. Я говорил, что это вряд ли возможно. Но теперь я…изменил свою точку зрения.

Марина фыркнула — скажите, пожалуйста, и точка зрения у негоесть! Это ее «приключение», и она никому его не отдаст. Она сама во всемразберется. В конце концов, именно она первая поняла, что это убийство, аникакой не несчастный случай!

— Как бы узнать, зачем Вадим собрался в милицию?

— Никак, — сказал Федор Тучков довольно равнодушно инагнулся, чтобы почесать лобастую пыльную кошку, которая вылезла из кустов итеперь терлась о его ногу.

Когда он нагнулся, с шеи свесился странной формы медальон,похожий на две железки, надетые на толстую цепочку. Он поймал железки и закинулза воротник фиолетовой распашонки.

— Ты можешь пойти и спросить, зачем ему надо в милицию.Выслушать ответ и оценить, правда это или выдумки.

Марина помолчала. Сигарета была невкусная, пахла незнакомымдымом и немного Федором Тучковым, очевидно, потому, что он курил именно такиесигареты. Этот запах у самых губ нервировал ее. Не надо было брать у негосигарету.

Заскрипела высокая ореховая дверь, блеснула на солнцедлинная латунная ручка, и показалась бабуся Логвинова. Ясное дело, с пакетиком.

— Кысь, кысь, кысь, — бодро произнесла бабуся и прищуриласьна Марину с Федором. — Сидитя, голубки? Воркуитя? Ну воркуйтя, пока деломолодое! Кысь, кысь!

— А вы… откуда приехали, Ирина Михайловна? — вдруг спросилаМарина.