на религию. Судя по ранним историческим записям стратагиози, законы должны были защитить континент от необоснованных верований и возможных войн на религиозной почве. Лексос понимал, что причина в другом. И, наверное, не он один. Первый стратагиози был святым, однако убил собратьев, чтобы заполучить их силы, а потом наложил запрет на почитание праведников в стремлении скрыть славные имена за пеленой забвения.

Тогда же и появился новый тизакский язык с преображенными буквами и без слов, используемых в молитвах.

Разумеется, набожных людей табу не остановило. Мать Лексоса была в их числе и входила в тайную группу почитателей святых в своем городке. Она ни о чем не говорила Васе, ярому противнику религии. Лексос не сомневался, что членов сообщества давно раскрыли и арестовали.

Зато монахи Агиокона избегали подобных наказаний и принимали у себя совет стратагиози даже несмотря на то, что именно первый носитель титула расправился со святыми. Вероятно, они нехотя шли им навстречу, чтобы беспрепятственно исповедовать свою веру.

Дом Девеци возвышался над остальными зданиями. Здесь жила единственная дочь стратагиози – Ставра. Лексосу она нравилась, хотя после разговоров с девушкой он всегда чувствовал себя уставшим.

– Что ж, поспеши, – сказал Васа, вылезая из экипажа. Подошвы ботинок отца ударили по мощеной дорожке. – На улице холодно. Давай поскорее.

Было бы вежливее подождать появления хозяев, но Васе никогда не хватало терпения. Впрочем, Зита и Ставра уже привыкли к тому, что он заходит без приглашения.

Дом находился в городе, но даже несмотря на шум и грязь вокруг выглядел величественно. Краска лежала на стенах гладким слоем, и ярко-желтый цвет никогда не выцветал под лучами солнца. На окнах стояли замысловатые металлические решетки, мерцавшие в темноте. Лексос задержался у крепкой дубовой двери, украшенной драгоценными камнями и резными узорами. Он надеялся, что ему дадут хотя бы постучать, но Васа оттеснил сына плечом и толкнул золотую львиную голову в середине.

Дверь оказалась не заперта. Очевидно, Зита и Ставра подготовились к приезду гостей.

– Добрый день, – поздоровался Васа, снимая перчатки, в которых провел все три дня поездки. Голос отца эхом разнесся по атриуму.

Лексос поднял взгляд на балкон на самом верху лестницы. Обычно Ставра стояла именно там, и свет, льющийся через стеклянный потолок, освещал смуглое лицо девушки.

И действительно, послышался шорох, звук шагов, и на балконе возникла Ставра с тугими кудрями, убранными на одну сторону.

– Закройте дверь, – попросила она с улыбкой и приветливо помахала.

Ставра безупречно знала тизакский, но в доме Девеци общались на родном языке. По просьбе матери, Лексоса обучили меркерскому, и сейчас он говорил на нем довольно свободно, но порой использовал устаревшие выражения, вызывая у Ставры усмешку.

– Полагаю, ты хорошо поживаешь? – спросил Лексос, пока она спускалась по лестнице.

Ставра направилась к Лексосу и взяла его за руку, не обращая внимания на Васу, который, впрочем, усердно ее игнорировал.

– Хорошо, как всегда, – ответила Ставра, не переставая улыбаться, и покосилась на Васу, который уже был готов напомнить о себе. – Мама скоро подойдет, подождите немного. Я отведу Александроса в гостевую комнату.

– Да, спасибо, – хмуро ответил Васа, но не успел ничего добавить.

Ставра скользнула за одну из арок атриума и поманила Лексоса.

– Твой отец такой обаятельный, – съязвила она, резко сворачивая направо.

Лексос кинулся за ней.

– Куда мы идем?

– В стойло. Завтра надо ехать верхом, ты сможешь хотя бы раз подготовить лошадь.

Лексос поджал губы, но промолчал. Ставра постоянно выглядела бодрой и веселой, но сегодня пребывала еще и в боевом настроении, а в этом Лексос не мог с ней потягаться.

Девушка была в костюме из обычной ткани, без всяких узоров. На собрания Ставра приходила в таких же изящных платьях, какие хранились в шкафу Реи, но за пределами монастыря одевалась по-простому.

Коридор тянулся мимо богато обставленных комнат. Ставра открыла боковую дверь и скользнула в пропыленный задний двор, подошла к конюшне и кивнула на грязные стойла.

– Лучше начать с уборки.

– Я думал, от меня требуется ухаживать за лошадьми, а не чистить стойла?

– Неужели я упущу возможность поглядеть на то, как ты копаешься в дерьме?

Лексос снял пиджак и закатал рукава рубашки.

– Как жестоко, – парировал он. – Я считал, мы друзья.

– Да. Разве не в этом состоит дружба? – беспечно отозвалась Ставра, разглядывая свои ногти.

– Только если мы оба стоим в дерьме.

Она рассмеялась. Как ни странно, Лексос часто ее смешил. Однажды Ставра объяснила, что дело в контрасте между его беспечными шутками и кислой миной.

– Как дела? – добавил юноша и взял прислоненную к стене лопату. – Как жизнь в Агиоконе?

В отличие от него, Ставра почти каждый день выходила в большой мир, населенный смертными, и платила настоящими деньгами за настоящие товары. Видела, как на лицах жителей пролегают морщины, как мужчины и женщины отбывают в мир иной, как дети занимают их места за прилавком или рыночным лотком. Лексос быстро забыл о старости, о том, что делает с человеком бег времени, но Ставра воочию наблюдала, как сменяются поколения, поэтому ей не приходилось ни о чем напоминать.

Такова была ее работа. Листать страницы портретов, собранных матерью, и каждый вечер добавлять что-то новое. Румянец на щеках девушки, складки на лбу старика.

– Неплохо, – ответила она, и Лексос удивился нотке раздражения в ее голосе.

Он отвлекся от уборки и обнаружил, что Ставра избегает смотреть на него и упорно таращится в одну точку.

– Ставра? – позвал Лексос, однако она не удостоила его взглядом и удалилась в соседнее стойло, где нетерпеливо бил копытами высокий скакун.

Лексос отложил лопату и последовал за ней, отряхнув навоз с ботинок.

Ставра что-то шептала коню, расчесывая густую гриву, но вид у нее был хмурый. Лексосу особенно нравилось, что дочь стратагиози до сих пор не обзавелась привычкой манипулировать окружающими.

– Что случилось? – спросил он.

Плечо девушки дрогнуло, словно она хотела отогнать назойливую муху.

– Ничего. Но… конь расстроен. А сказывается это на нас.

Лексос озадаченно заморгал.

– На что ты намекаешь?

– На дефицит зерна, – ответила Ставра с раздражением. – Низкий спрос, высокие цены. Мой народ не может оплатить ваши товары, а твой народ – позволить себе продавать их по низкой цене.

Лексос уже слыхал о чем-то подобном. О скудном урожае в центральном Тизакосе и о том, как сложно купить зерно других регионов из-за сильно подскочивших налогов наместников. Но Васа ни в чем не виноват, а Реа сделала что могла для благополучного сезона.

– Вероятно, вопрос не по адресу, – начал было Лексос, но Ставра стремительно развернулась к юноше, и он