фронте 8-й армии: «Разрыв между двумя внутренними флангами 8-й и 9-й армий оставил для донцов открытым Тамбовское направление, и противник более предприимчивый, чем Донская армия, сумел бы использовать этот разрыв для последовательного разгрома обеих армий (курсив наш. — Авт.)… правый фланг 9-й армии продолжал безостановочно отходить и в конце месяца (октября. — Авт.) занимал линию Грибановка — Борисоглебск — Поворино»[346]. В конце октября — первых числах ноября все усилия командования Южным фронтом и 8-й армии восстановить положение на своем левом фланге не давали положительных результатов.

Таким образом, судьба осеннего встречного сражения решалась не только (и даже не столько) под Орлом и Кромами, а в не меньшей степени к юго-востоку от Воронежа, на стыке 8-й и 9-й армий. Поэтому ключи от Москвы были в руках не только генерала В. З. Май-Маевского, а и (может быть, даже в большей степени) командования Донской армией. От нее требовался удар, направленный в обход левого фланга 8-й армии. И тогда фронт последней был бы разрушен, С. М. Буденному пришлось бы разворачивать свой корпус на 180 градусов и сражаться с донцами.

Ударами с двух сторон силами (пускай и ослабленных) корпусов генералов К. К. Мамонтова и А. Г. Шкуро с запада, 3-го Донского корпуса с востока можно было бы разгромить «Красного Мюрата» (в январе 1920 г. под Нахичеванью донцы покажут свое умение бить буденновцев).

Направление на Усмань от Таловой внушало красному командованию большие опасения, чем от Задонска и Воронежа. Переброска 31-й дивизии на станцию Жердевка, откуда та должна была нанести удары по флангу и тылу донцов и остановить их наступление, в конечном счете не достигла цели. Ее действия оказались малоэффективными, что было изначально предсказуемо.

Для того чтобы дивизия нанесла противнику эффективный удар во фланг, нужны были, во-первых, хороший командарм, обеспечивающий грамотное руководство своей армией, Г. Я. Сокольников таковым не был; во-вторых, тактически подготовленный командный состав дивизии.

Однако тактической грамотности дивизии 8-й армии в октябре — ноябре 1919 г. как раз и не продемонстрировали. 28 октября А. И. Егоров в телеграмме № 52 докладывал С. С. Каменеву о ненормальности положения дел в полосе действий 8-й армии и просил оказания соответствующего давления на командование Юго-Восточного фронта в целях принятия им мер по содействию Г. Я. Сокольникову.

А как же иначе? Подавляющего численного превосходства на своем левом фланге командующий фронтом не добился, а о том, чтобы победить противника посредством тактического мастерства, говорить не приходилось. Впрочем, допускаем, что А. И. Егоров, будь в его распоряжении более качественные войска, мог умело руководить своими армиями и разгромить противника[347].

В своем донесении В. И. Шорин посочувствовал тяжелому положению Г. Я. Сокольникова, но указал на слабость 9-й армии и ее неспособность прийти ему на помощь[348].

30 октября командование Южным фронтом поставило 8-й армии задачу: прочно обеспечивать переправы через Дон на всем занимаемом участке, обратив особое внимание на район Воронежа, и принять все меры для восстановления положения на левом фланге, имея в виду в дальнейшем выход на линию Нижнедевицк — Коротяк[349].

Четырьмя днями ранее корниловцы вновь овладели Кромами, а наступление белых в районе Севска успешно продолжалось. В этой связи частное поражение, которое нанесли донцы левому флангу 8-й армии, необходимо расценивать не как успех, а как крупную, может быть, решающую стратегическую неудачу ВСЮР на Московско-Воронежском направлении.

Этот вывод во многом согласуется с мнением генерала А. И. Деникина. В своих мемуарах бывший Главнокомандующий писал, что, как бы ни были серьезны события, разыгравшиеся на левом фланге и в тылу Добровольческой армии, не они определяли грозность общего стратегического положения белых. С начала октября белому командованию стало ясно, что центр тяжести всей операции перенесен на Воронежское и Харьковское направления.

В Таганроге[350] прекрасно отдавали себе отчет в том, что только разгром, как пишет генерал А. И. Деникин, Ударной группы 8-й армии и корпуса С. М. Буденного позволит южнорусским армиям вновь овладеть инициативой, осуществлять маневрирование и широкое наступление. Для этого необходим был сильный кавалерийский кулак, что по условиям обстановки можно было сделать лишь за счет Донской и Кавказской армий[351].

Непонятно только, что имеет в виду генерал под Ударной группой 8-й армии. Правый фланг ее тянулся за «Красным Мюратом», а все резервы Г. Я. Сокольников перебрасывал на свой левый фланг. Очевидно, что любая ударная группа не должна ни за кем тянуться, в противном случае это уже не ударная группа. Она может наступать либо во взаимодействии с другой группировкой, как это делала Ударная группа генерала С. Г. Улагая в ходе Царицынской операции в июле 1919 г.[352], либо изолированно, как действовала Ударная группа красных на Орловско-Кромском направлении.

На причинах пассивности казаков к востоку от Воронежа, где они могли нанести удар на незащищенном стыке 8-й и 9-й армии, подробно останавливаться нет необходимости. Казаки, в массе своей, не хотели сражаться. Это понимало командование Донской армии, и в этом — трагедия Белого движения на Юге России. Ни больше ни меньше… Ибо успех донцов под Воронежем и их выход в тыл Южного фронта заставил бы командование 9-й армии думать не о наступлении на Новочеркасск, а о чем-то менее приятном.

Но в октябре 1919 г. местническая психология донцов и их стратегическая пассивность обрекли на поражение не только Добровольческую армию под Воронежем, но и привели в конечном счете самих казаков на остров Лемнос… Оставшиеся же на Дону и Кубани казаки в 1920–1930-х испытали на себе всю прелесть большевизма. Однако это уже другая история.

Размышляя над военными причинами поражения ВСЮР, нельзя не заметить, что с осени 1919 г. южнорусским армиям просто фатально не везло. Пассивность 3-го Донского корпуса и невыполнение генералом В. И. Сидориным оперативных директив Главнокомандующего не в последнюю очередь помешали деникинским войскам выиграть встречное сражение под Орлом и Воронежем.

В январе 1920 г. Добровольческая армия успешно обороняла Ростов, нанеся ряд чувствительных ударов корпусу С. М. Буденного. Однако не связанное с обстановкой на фронте отступление Донской армии от Новочеркасска свело на нет успехи добровольцев.

В конце января 1920 г. 4-й Донской корпус отбросил «Красного Мюрата» за Дон и Маныч[353]. Что ж, когда донцы хотели сражаться и сражались, победа неизменно оставалась за ними. 8 февраля 1920 г. генерал А. И. Деникин отдал приказ о переходе в общее наступление[354].

Надо отдать должное Главнокомандующему — он до конца пытался бороться и спасти положение на фронте, стабилизировать его, а после этого вырвать инициативу у противника. 20 февраля добровольцы вернули Ростов[355]. Казалось, удача вновь улыбается белым. Большевики, в свою очередь, приняли решение нанести удар Конной армией С. М. Буденного от Великокняжеской на Тихорецкую.

Донское командование сосредоточило сильную