– Что было дальше?

– Через несколько минут этот самый Дресколл снова вышел издома. Но тут из-за угла вынырнула патрульная машина, ну и полицейские сцапалиголубчика.

– Сколько времени вы еще оставались на прежнем месте?

– Совсем не оставался. Кому охота, чтобы полиция задавалатебе вопросы? Я смылся. Немного походил. Меня тянуло поспать, на душе быломуторно. Потом я решил, что чему быть, того не миновать, все равно жена закатитсцену. Так что я вернулся домой.

– Когда это было?

– Не помню. Уже было поздно.

Родней Кафф с удовлетворением сел на место.

Коронер посмотрел на Овермейера. Тот поднялся, подошел ксвидетелю и заговорил:

– Уверены ли вы, что видели у телефона именно мистераДресколла?

Вейман пожал плечами:

– Телефон находится как раз напротив окна. Парень стоял,прижавшись плечом к оконному косяку. Мне был виден его затылок. У него былитакие темные кудри, как у мистера Дресколла. Когда он вышел из дома, яразглядел его лицо. Это точно был Дресколл. Здесь я абсолютно уверен, а вотношении телефона почти не сомневаюсь.

– В тот момент вы были нетрезвы?

– Маленько выпил, да.

– Больше, чем сегодня?

Вейман усмехнулся:

– Больше.

– А во времени вы не сомневаетесь?

– Не сомневаюсь. Мне сказали, что авария произошла вполдень. Если это так, то в остальном я уверен. Я стоял на улице минут десятьдо аварии и видел, как этот человек звонил по телефону.

Овермейер задумчиво сказал:

– Пока все. Но, возможно, мистер Вейман, я захочу поговоритьс вами еще раз.

– Могу ли я задать вопрос? – спросил Мейсон.

Скэнлон кивнул.

– Кому вы рассказали о том, что вы видели?

– Жене, – ответил Вейман.

– Кому еще?

Вейман покачал головой.

– Рассказали сразу же, как пришли домой?

– Нет, – усмехнулся Вейман, – сначала у нас был «веселыйразговор» совсем на другие темы.

Снова по залу прошел смешок.

– Все, – сказал Мейсон.

Скэнлон кивнул Вейману:

– Можете идти.

Родней Кафф поднялся и сказал:

– На основании показаний этого свидетеля совершенно ясно,что Джимми Дресколл не мог убить Вальтера Прескотта. Остается предположить, чтомистер Прескотт возвратился в тот момент, когда в доме находилась Рита Свейн.Глупо предаваться бесплодным домыслам по поводу того, что произошло. Возможно,она убила его, защищаясь, или…

– Если Конселор намерен излагать нам свои гипотезы, то яхотел бы напомнить, что я тоже могу придумать не менее десятка версий…

– Садитесь, мистер Кафф! – рявкнул Скэнлон.

– Я просто хотел указать, что…

– Вы уже указали более чем достаточно. Садитесь!

Обращаясь к коронеру, Мейсон подчеркнуто официально попросилразрешения задать несколько вопросов патологоанатому.

– Ввиду только что заслушанных нами показаний, – заговорилМейсон, обращаясь к доктору Хуберту, вторично поднявшемуся на помост, – выпонимаете, насколько важен стал вопрос конкретизации времени совершенияпреступления. Вы уже отвечали на этот вопрос, но я хотел бы услышать от васвторично, можно ли допустить, что мистер Прескотт был убит ранее указанноговами времени?

Доктор Хуберт пространно объяснил, что определение времени –дело сложное, поскольку при нахождении ответа необходимо учесть множествофакторов. В конце концов он соблаговолил сказать, что, по его личному мнению,Прескотт был убит между часом и часом тридцатью плюс-минус десять минут.

– Значит, двенадцать часов – это крайний нижний предел?

– Да.

– Но ровно в полдень он мог умереть?

– Да, сэр.

– Значит, в одиннадцать пятьдесят пять он был еще жив?

– Видите ли, пять минут – это так мало, что… Я не думаю, чтоон был убит до полудня, однако поручиться в этом не могу.

– А что, если это было в одиннадцать сорок пять?

– Свидетель разговаривал с ним по телефону, – кислым тономнапомнил доктор Хуберт, – в одиннадцать пятьдесят пять.

– Ага, доктор. Теперь вы меня поняли. При определениинижнего предела вы учитывали это показание, не так ли?

– Нет. Мое мнение основано исключительно на данныхмедицинских показаний. Но если вы настаиваете, то я могу расширить пределы,сказав, что мистер Прескотт умер в пределах между половиной двенадцатого итремя часами. Это вас удовлетворяет?

– Дело вовсе не в моем удовлетворении, а в получении точныхсведений.

– Прекрасно, вы как раз их и имеете!

Скэнлон кивнул:

– Я думаю, факты ясны всем. Вы свободны, доктор. Я хочувновь вызвать мистера Дресколла.

– Поднимитесь на свидетельское место, мистер Дресколл, –сказал Родней Кафф.

Скэнлон уставился на молодого человека внимательными, всезапоминающими глазами.

– Можно ли допустить, что в доме Прескотта находилсяпосторонний, пока вы разговаривали с миссис Прескотт?

Дресколл покачал головой:

– Мне кажется, нет, ваша честь.

– Вы входили во все комнаты? Вы проверили это?

Дресколл растерялся.

– Конечно, сэр, в верхние спальни мы не заглядывали.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно!

– Ну а в подвал, вы туда входили?

– Нет. Если в доме есть подвал, то мы его тоже не проверяли.

– Таким образом, вы не можете быть вполне уверены, что домбыл совершенно пуст, или нет?

– Но ведь этот человек не смог бы взять револьвер из бюро,сделать из него три выстрела и снова положить на место. Если Прескотт былдействительно застрелен из моего револьвера, значит, это было сделано уже послетого, как мы ушли из дома.

– Мне ясна ваша мысль, мистер Дресколл. Вы можете идти.

Менее чем через десять минут жюри вынесло вот такой вердиктоб убийстве Вальтера Прескотта: «убит неизвестным лицом или лицами».