* * *

Голые ветви. Солнечный свет на их пыльно-зелёных конечностях. Стволы, увитые плющом. Дренажная канава, забитая коричневыми листьями. Маленькие квадратики цвета и света, в которых так просто спрятаться волку.

Бабушка следила за мной из окна кабинета.

– Да-да-да, – пробормотал я почти неслышно.

Я шёл мимо канавы, решётка за решёткой.

Я шёл по земляной полосе в середине дороги, ожидая услышать прыжок на асфальт, клацанье костей, рычание оскала.

На склоне горы дымилась труба фермы Бенедиктов. Я представил Дебс в школе, гордо жующую жвачку, дерзко курящую. Лёгкий звук её волос. Звук, с которым она моргает. Я остановился, пропуская машину. Она просвистела мимо. Я перешёл дорогу. Шёл по обочине. Деревня была пуста. Я вошёл в 7-11.

Гигантские белые холодильники жужжали и вздыхали. Я нашёл упаковку сельдерея на искусственной траве, которой были покрыты полки с фруктами и овощами. Там же я увидел себя в зеркале. Я был бледен, как Малки, мои волосы отросли и лежали неаккуратно. Мои взгляд был пронизывающим, глаза больными. Я взял сельдерей и пошёл на кассу.

Хрупкий старик передо мной купил лотерейный билет. Его руки тряслись, ему было трудно отсчитывать монеты. Скучающая кассирша собрала мелочь и отдала ему карточку. Он сразу принялся тереть монеткой защитный слой. Зажужжал дверной звонок. Старик отошёл.

Я заплатил за сельдерей и собрался идти.

– Привет, приятель, – ухмыльнулся Стив Скотт.

Он и его брат, Дэнни, загораживали мне выход. На лице Стива Скотта играла идиотская саркастическая улыбка. На глазу, там, куда я его ударил, у него красовался синяк, похожий на пиратскую повязку.

Дэнни Скотт шагнул вперёд. Я поднял руку, чтобы защититься, но он оттолкнул её и сгрёб мой ворот кулаком, от которого несло сигаретами. Его вторая рука скользнула мимо моих глаз в сторону, и он отвесил мне подзатыльник. Мне показалось, что от этого у меня вылетит всё – зубы, скулы, сопли. Меньше, чем на секунду, мы пошатнулись (Дэнни пах подмышками), столкнулись с рождественской витриной с шоколадом, он потерял равновесие и отпустил меня.

Дверной звонок жужжал мне вслед. Перебегая дорогу, я чуть не сбил старика. Автомобильный гудок ехидно усмехнулся, машина резко свернула. Стив крикнул – я не услышал, что, – затем Дэнни: «Мы подождём!»

Я бежал к коттеджу. Не по обочине, а через поля, белые с чёрными пятнами замёрзших луж.

В пятницу, в последний день семестра, я попросил бабушку отвезти меня в Кендал по пути на работу. Я больше не мог сидеть в коттедже. Я даже готов был поехать на машине.

Пока мы ехали, она спросила, что я решил насчёт Иэна.

Я не ответил.

Мы проехали школу, кишащую животными.

В городе я бесцельно бродил мимо магазинов с рождественскими подарками на витринах. Они были покрыты блёстками и искусственным снегом. Мимо шли работники магазинов. Деловые люди. Пенсионеры. Было так холодно, что мочки моих ушей и кончики пальцев горели, поэтому я зашёл в библиотеку. Я листал книгу о деревьях, когда женщина начала истошно орать. Все смотрели, а мужчина с засаленными волосами пытался успокоить её, выставив ладони. Это не помогало, она продолжала орать. Будто её ор был самостоятельным и уже захватил власть над ней. Её рот был дырой, её глаза не видели ничего. Я ушёл.

Теперь мне было странно на главной улице, будто бы ор женщины вселился во всё. Я подумал о том, чтобы пойти вдоль реки, найти Иэна и сказать ему, что я буду к нему ходить. Может, так бы я и поступил, но именно в тот момент я увидел нытика Алекса.

Он меня заметил.

Я вошёл в ближайшее здание – торговую галерею. Я шёл. Двери за мной застучали. Я рванулся на лестницу, затем во тьму многоэтажки, в которой отдавался эхом скрип шин. Пандус вниз, Алекс топал за мной. Под открывающийся шлагбаум парковки, через три гудящих проезжих части. Когда я обернулся, его не было.

Пот остывал. Я стоял, уперевшись руками в колени. Я был в парке на берегу реки. И тут я увидел Алекса: уродливого, тощего, рыщущего. Он стоял на дороге. Повернётся – и увидит.

Я не дышал.

Он зашёл за дома. Я помчался в противоположном направлении, добежал до станции, взлетел на платформу.

Следующий поезд должен был прийти через несколько минут.

* * *

Манчестер. Холод, глубокий, как Англия. Такси, чёрные как вороны. Высокий вход на станцию, а вокруг – город. Движущиеся толпы. Толпы, текущие по пандусам. Больше людей, чем я видел за много месяцев. Я подошёл к парапету. В темноте город выглядел бледным и мрачным, как сон.

Я спустился по пандусу. Никто не обратил на меня внимания: ни люди в пиджаках, ни посетители магазинов, ни бездомный мужчина в слюнявчике, свёрнутом из газеты. Я был невидимкой. Я ждал на светофоре. Дизельные двигатели рычали. Машины остановились, задвигались люди.

Рождественские гирлянды. Человек продаёт светящиеся браслеты. Ярмарка в маленьком парке. Запах жарящихся каштанов и кебабов. Мои родители вышли из магазина и влились в толпу, смотря друг на друга. Я бы уверен, что это они: мамина наклонённая голова, папина расслабленная походка. Мама и папа.

Они свернули в переулок.

На мгновение я застыл, а потом побежал, боясь, что они пропадут, пока я добегу до угла.

Они не пропали. Его расслабленная, медленная походка, будто бы задумчивая. Как она открыла дверь, выходящую на пустой тротуар, то, как папа вошёл, держа руки в карманах – это точно были они. Я побежал быстрее.

За дверью, в которую они вошли, был китайский ресторан. Мои родители сидели за столом, официантка принесла им меню. Они сидели боком, склонив головы, читая. Я открыл дверь.

Уютное тепло. Они сидели за рядами пустых столов с красными скатертями, немного скрываясь за колонной.

Откуда-то звенела негромкая музыка. Я слышал приглушённый звук моих шагов, пересекающих ресторан.

– На сколько человек столик, сэр? – спросила симпатичная официантка.

Я показал на маму и папу. Официантка не уходила с дороги, и мне пришлось её обойти.

Колонна закрывала их лица. Но я обошёл колонну и оказался прямо перед их столиком.

Мама оторвалась от меню.

Она была другой. Всё её лицо. Я не знаю, как я увидел в нём сходство.

Я повернулся к папе.

– Ты в порядке? – спросил он.

Это был не папин голос. Это был чужой голос. Этот человек был ни капли не похож на папу.

– В чём дело, дорогуша? – спросила женщина.

В этот ужасный момент они смотрели на меня, я на них. Из колонок играли флейты.

* * *

Я сидел в бургерной до самого закрытия. Начался дождь, я встал в дверях и смотрел на него. Ветер играл с ним, срывая со сточных труб, бросая на землю. Стёкла автобусов запотели. Толпа кричащих Санта Клаусов, промокших до нитки, перебежала улицу.