Из здания станции вышли начальник и двое курьеров с Окраины. Кинча впервые видел людей из такого далекого места. Он придирчиво оглядел их снаряжение, потом заглянул в лица, оценил уверенность движений и остался доволен осмотром – надежные ребята, с такими не страшно и за Кордон. Хотя, что там делать двум курьерам Кинча как ни ломал голову, придумать не мог.

Мужчины поздоровались. Кинча посадил пассажиров в повозку, наказал держать ухо востро, потом плюнул на три стороны и взгромоздился на облучок. Витой кнут звонко щелкнул. Вожжи подобрались, и пара тяглов двинулась с места, мерно ускоряя движение.

Начальник станции постоял еще некоторое время, глядя во след уходящей в страшные места запустения повозке. Через пару минут путешественники скрылись за наплывающими слева и справа домами, и начальник со спокойным сердцем отправился по хозяйству – гонять ленивых домочадцев и не менее ленивых тугоумных возчиков.

Пару часов повозка катилась в дремотном молчании. Кинча безнадежно зевал, у пассажиров слипались глаза, все трое зябко ежились, пытаясь сохранить быстро ускользающее на утреннем морозце послепостельное тепло. Но солнце поднималось все выше и вот уже оно припекает затылок, жарит плечи, и наполняет улицы пыльным предчувствием раскаленного зыбкого полдня.

Быстро миновав более или менее оживленные улицы, повозка двигалась теперь в полном одиночестве. Стелилась под колеса давно не знавшая ремонта мостовая, улицы расходились узкими перекрестками, рассекаемые монолитами зданий, проулки переходили один в другой. Путь шел то по площадям, то через дворы, потом снова выбирался на проспекты и бульвары, вновь пресекался стенами, домами, каменными тупиками, нырял в тень высоток, под выгнутые арки, крытые галереи, и опять выходил на солнце.

Отогревшись, у Ичана развязался язык.

– Слушай, Волод, – по обыкновению начал свои разговоры следопыт, – вот ты вот Архитектор образованный, объясни мне, почему все улице в Городе вроде прямые ровные, но короткие? Обязательно они в какое-нибудь огромное здание упираются. Приходится его объезжать, кривить, петлять, потом опять какое-то время прямо едешь, и снова в тупик попадаешь, возвращаешься, петляешь, снова прямо – а там во двор заедешь или снова в здание упрешься и опять… словом почему бы не сделать все улицы прямыми до самого Центра? А? Мы бы тогда катили и катили бы, никуда не сворачивая, а то столько времени на объезды тратится! К чему это плутание, тупики, дворы глухие, площади где вход широкий, а выходы узкие… А?

Волод помолчал для значительности.

– Ну, во-первых, плутаем мы только когда точного маршрута не знаем. Все возчики и транспортники на своих участках всегда правильно путь держат. Вон посмотри на нашего бравого Кинчу… Во-вторых, улицы Города не предназначены для дальнего транспорта, для этого есть подземные тоннели. И, в-третьих, такая структура Города предусмотрена в Генеральном Плане, принципов которого мы незыблемо придерживаемся со времен Основания. Все ясно?

Ичан хмыкнул.

– То есть объяснения по большому счету у тебя нет! Генеральный План, Генеральный План!.. И в генплане должен быть смысл. Согласен?

– Смысл в генплане несомненно есть! – Слегка раздраженно отвечал Волод. – Можешь даже не сомневаться… Одна из целей существование Города – Защита. Защита людей, Порядка, самого себя… Как казалось бы вернее всего защитить Город – заключить его в неприступные для внешнего проникновения стены. Просто? Еще бы! Но такая защита неизменно помешала бы достижению второй цели – Росту. Город должен расти неограниченно, бесконечно, утверждая и укрепляя Порядок в нашем мире. И что получается – Город неизменно вырастает из старых стен, значит, возникает необходимость строить все новые и новые. То есть вместо того чтобы направлять усилия на строительство Города, мы тратим силы, ресурсы, время на стены, которые неизбежно со временем снова придется строить заново! Получается, что Защита мешает Росту. Две цели пришли к противоречию. Понимаешь?

– Ха! Конечно, понимаю! Не понимаю только при чем тут запутанность улиц…

– А это и есть Защита! Представь себе нападение кочевников при длинных сквозных улицах – орда врывается в Город и несется неостановимо до самого Центра, грозя его уничтожить. И наоборот, как происходит в нашем случае, орда разбивается о здания стоящие на ее пути, петляет в переулках, бьется в тупиках, дробится, теряется. Ее части становятся все более и более оторванными друг от друга, утрачивают связь, направление, сам смысл завоевания. А из домов, с крыш в толпу варваров летят стрелы, льется огонь, сыплются сгустки ледяного пламени – орда тает, и либо поворачивает назад, так ничего и не добившись, либо складывает оружие и растворяется в городском населении. И все – Город защищен, Центр незыблем.

– Хм… хитро.

Спиной слыша этот разговор не выдержал своего любопытства возчик Кинча. Обернулся:

– А что, правда у вас на Окраине есть места где домов нету? Эта как ее там… ну в сказках сказывают… Степя. И что вот те про кого вы сказали – кочевнушки, там живут? Правда?

– Правда, друг Кинча. – ответил Ичан. – Все, правда – и Степя, и кочевнушки что по степушке на тяглушках носятся от зари до зари, конца-края ей не видя. Так оно и есть.

– Эх, доехать бы до Степи, глянуть на что похожа… – мечтательно протянул Кинча и подхлестнул тяглов.

После полудня делали остановку у питьевого фонтана. Вода едва-едва покрывала узорчатое дно мраморной чаши. Тяглы пили долго, присвистывая, плеща языками, отдуваясь и пофыркивая. Площадь и улицы вокруг были пустынны.

– Эй, друг Кинча, а где же горожане? – спросил Ичан. – Куда вся толпа подевалась?

– Толпа? – Кинча усмехнулся, – Толпы здесь отродясь небывало. Толпы в Городе остались, а тут вишь Захолустье началось. Живут тут в окрестностях пара-тройка подземных охотников да стариков с десяток, что дома свои оставлять не хотят.

– А что так? Почему ж народ ушел?

– Воды мало. Да и работы нет. Рудники до крошки выбрали, плантации плесняк пожрал, ходы-коридоры цвиль поплила. Давно это началось, лет почитай сто назад. С севера напасть двинулась и все дале и дале к югу шла. Медленно людишки отсюда переселялись. Все держались за старое, а потом как бестики расплодились да стали людей жрать и не только в подземье, а и прямо наверхах – все ушли. Здесь-то еще потише, а за Чистильщиками – хана начинается.

– Наверхах? – удивился Волод, – Ты хочешь сказать, что подземные бестии вышли на поверхность?

– Ага, вышли. Столько их наплодилось, что уж и не помещались внизу-то вот и поперли наверх. Чистильщики хоть и пытаются их сдерживать, но куда там!

– Но это невозможно! Подземные твари не могли так быстро адаптироваться…

– Ага. Наш Архитектор тоже все языком цокает – невозможно, невозможно! А как притащат к нему бабу обгрызенную или ремонтника гнилью попаленного так сразу…

– Что это? – перебил Кинчу Ичан, и показал на ближайшее здание, – Вон, кажется, камень от дома отвалился… бесшумно.