Пейдж могла этого не признавать, но Брэндон знал, что им хорошо вместе. После ее визита на ранчо он понял, что не хочет расставаться с ней. С Эшли он встречался два года, прежде чем решился съехаться с ней, а для Пейдж он был готов прямо сейчас освободить одну сторону шкафа. Это было очень не похоже на него, но он ничего не мог поделать с собой.

В дверь постучали, и Брэндон посмотрел на часы: еще нет четырех. Для Пейдж слишком рано, она никогда не уходит с работы раньше семи. Брэндон сунул ноутбук под кровать, посмотрел в глазок и с удивлением увидел за дверью Пейдж, все еще в рабочем костюме. Он быстро оглядел комнату, открыл дверь и с первого взгляда на Пейдж понял, что что-то не так.

Она была бледная как полотно.

— Что случилось? — испуганно спросил Брэндон.

Она вздохнула:

— Я так плохо выгляжу?

Он впустил ее в комнату, закрыл дверь; она присела на край кровати.

— Нам надо поговорить.

— Хорошо. — Брэндон подтащил к кровати стул и сел. — Давай поговорим.

— Я не знаю, как смягчить удар, поэтому просто скажу прямо. Я беременна.

Вот это да. Это было настолько неожиданно, что на несколько мгновений он потерял дар речи. Она тревожно смотрела на него, а он не мог вымолвить ни слова, чего с ним еще никогда не случалось.

Она беременна. От него. Он будет отцом.

— Ты злишься, — сказала Пейдж, сжимаясь, словно ожидая удара.

— Я удивлен, но не зол.

На что ему злиться? В этом никто не виноват. И потом, если спокойно подумать, то он даже… счастлив в некотором роде. Их с Пейдж ребенок. Не так плохо.

— Это точно? — спросил Брэндон.

— Я сделала тест, а они, насколько я поняла, надежные. И у меня впервые в жизни задержка. И ты, наверное, заметил, что я в последнее время немного… несдержанна.

Да, он заметил, и, если бы он знал Пейдж лучше, он бы понял почему.

— Значит, это точно.

Она кивнула:

— Точно.

Брэндон глубоко вдохнул и выдохнул.

— Ух ты.

— Ну, — нервно пробормотала Пейдж, — и что ты думаешь?

Хороший вопрос, и у него уже был на него ответ.

— Думаю, нам надо пожениться.

Очевидно, этого она ожидала меньше всего, потому что ее рот широко открылся.

— Пожениться?

— Да, и уехать на ранчо. Мы оба знаем, что такое неполные семьи, мы не можем так поступить с нашим ребенком.

— Но…

— Я знаю, все это очень внезапно, но думаю, мы должны хотя бы постараться стать семьей — ради ребенка.

— Но где я буду работать? Не думаю, что специалист моего профиля очень нужен в Уайлд-Ридж. Чем я буду зарабатывать?

— Тебе не придется работать. Я позабочусь о тебе и ребенке. — Пора сказать ей правду, он больше не мог скрываться от нее. — Пейдж, я должен тебе кое-что объяснить…

— Брэндон, я не могу. Здесь моя жизнь, моя карьера, моя компания. Нельзя просто бросить все это.

— Пейдж, теперь речь не о нас и наших желаниях. Речь о том, что нужно ребенку. Я дам тебе все, что понадобится.

— И даже финансовую стабильность? Ты сможешь это обеспечить?

Его сердце пропустило удар.

— Ты думаешь, что я зарабатываю недостаточно?

— Не только это. Как ты думаешь разместить нас всех в доме помощника? И сможем ли мы позволить себе что-то лучшее, живя на одну твою зарплату?

— Лучшее? Значит, я не устраиваю тебя таким, какой я есть?

— Я не об этом. Ты знаешь, на что было похоже мое детство. Я не могу позволить моему ребенку пройти через это.

Брэндон был уязвлен.

— Значит, ты думаешь, что я еще и отцом стану никудышным?

— Нет! Но я вложила всю себя в то, чтобы ни от кого не зависеть. Я не могу просто перечеркнуть все, чего добилась.

— Значит, если бы я отказался от работы на ранчо, устроился на работу в каком-нибудь офисе, стал перекладывать бумажки и получать зарплату с надбавками и предложил тебе выйти за меня, ты согласилась бы?

— Брэндон…

— Согласилась бы?

— Я ни за что не потребовала бы, чтобы ты ушел с ранчо. Это твоя жизнь, ты счастлив там.

— Но недостаточно хорош для тебя, да? — Он должен был догадаться, что обманывает себя, с самого начала. Правда причинила ему куда более сильную боль, чем он ожидал. Он снова позволил себе обмануться и снова поплатился за это. Интересно, если бы она согласилась, если бы они поженились, застал бы он ее в один прекрасный день в конюшне с одним из его людей? — Знаешь, ты права. Жениться на такой, как ты, было бы самой большой ошибкой в моей жизни.

— Брэндон…

— Забудь. Почему вообще я решил жениться на женщине, которую даже не люблю?

Она отшатнулась от него. Это должно было принести ему удовлетворение, но почему-то он чувствовал себя последним мерзавцем, бросая Пейдж в лицо слова, которые крикнула ему Эшли.

— Хочу, чтобы ты знал. Я не стану требовать у тебя денег на содержание ребенка. Я сама его выращу.

Брэндона словно ударили в живот.

— Ты правда думаешь, что я откажусь от прав на моего ребенка? Похоже, ты еще большая эгоистка, чем я мог себе представить.

Ее глаза расширились, и она замотала головой.

— Я не то имела в виду…

— Давай кое-что проясним, милая. Я не позволю тебе украсть у меня моего ребенка только потому, что я, по-твоему, недостаточно хорош для тебя. В следующие восемнадцать лет и девять месяцев ты от меня не отделаешься.

— Хорошо, — прошептала она. Ее глаза наполнились слезами, и она опустила голову, сжав руки на коленях. — Я не хотела обижать тебя.

— Нельзя обидеть того, кому все равно. Ты ничего не значишь для меня. — Если бы это было правдой. Брэндон чувствовал, что его предали, словно его душу расковыряли до крови. — Наверное, нам стоит поговорить об этом позже, когда мы оба все обдумаем…

Ему больше нечего было сказать. Он встал и открыл дверь. Когда она проходила мимо него, притихшая, со слезами, катящимися по щекам, он едва не обнял ее. Она такая же, как Эшли, как все, кто были до нее, сказал он себе. Подумать только, он чуть не сказал ей, кто он на самом деле! Услышь она о его миллионах, вряд ли так быстро отказала бы ему, и тогда уже он не отделался бы от нее, от еще одной женщины, которая хотела его денег, а не его самого. Слава богу, он придержал язык.

Брэндон собрал вещи, сел в машину и уехал на ранчо.

Свадьба Таннера и Коул проходила гладко. Новобрачные разрезали торт и станцевали свой первый танец, и еще около получаса оставалось до того, как невеста будет бросать букет. Все в нужное время, все хорошо, вот только тошнота, преследовавшая Пейдж в последнее время, снова вернулась. Не надо было есть мясо с беконом, ведь она знала, что от жирного ей только хуже. Но все выглядело таким вкусным, и она совсем мало ела в эти дни: ее начинало тошнить от одной мысли о некоем человеке. Однако сейчас думать о нем было никак нельзя, пока работа не была сделана. Надо было продержаться еще час, а потом можно поехать домой и развалиться на части. Как каждый вечер на этой неделе.