Остаток недели Брэндон провел на ранчо, занимая себя всем, что подворачивалось под руку, чтобы не думать о случившемся.

Он полный идиот.

В субботу, когда он должен был готовиться к отъезду на церемонию, Брэндон сидел у могилы матери. Женщины так часто подводили его, что он уже подсознательно разучился ждать от них другого. Он обвинил во всем Пейдж, даже не выслушав ее, не дав объясниться. Впрочем, ей и не надо было оправдываться перед ним.

Конечно, у него было тяжелое детство, но он никогда не испытывал нужды в деньгах, не знал, что такое бедность, каково это, когда некуда пойти, когда нет дома. Естественно, что желание Пейдж быть уверенной в материальном положении ее семьи он принял за алчность, за тягу к красивым машинам и роскошным домам, хотя она была одной из самых не заинтересованных в материальных благах женщин из всех, кого он знал. Мало того, он посмел требовать, чтобы она, прошедшая через такое, сразу отдала себя в руки неотесанному фермеру, ютящемуся в крошечной хибарке. Кто он такой, чтобы она вообще захотела выйти за него? Он не сказал ей, что любит ее, просто прикрылся тем, что это нужно в первую очередь ребенку. В конце концов, то, что она отказалась, характеризовало ее куда лучше, чем если бы она тут же согласилась. И ее слова о ранчо, о том, что она хочет, чтобы он был счастлив, не давали ему покоя. Это он не заслуживал ее.

Брэндон так глубоко погрузился в свою печаль, что не услышал, как Элли подошла и села рядом с ним. Она протянула ему одну из двух бутылок пива, которые принесла с собой.

— Спасибо.

— Чудесный день, — заметила она.

Брэндон сделал большой глоток и промычал что-то невразумительное. Элли просто сидела рядом с ним, пока молчание не стало настолько мучительным, что он не выдержал и сказал:

— Ты, наверное, хочешь знать, что случилось.

Она пожала плечами:

— Только если ты готов рассказать.

Он не был готов, потому что знал: от Элли пощады не будет. Она пойдет за него в огонь, но, если она думала, что он мерзавец и идиот, она так ему и скажет.

И будет права.

— Мы поссорились.

— Она разбила тебе сердце?

— Нет, скорее я разбил ее.

Она изумленно посмотрела на него:

— Я была полностью уверена, что она от тебя без ума.

— Она беременна.

Брэндон ожидал лекции о безопасном сексе или требований, чтобы он поступил как честный человек, но она только улыбнулась и сказала:

— Бабушка Элли. Мне нравится, как это звучит.

Она никогда не перестанет удивлять его.

— Ты не разочарована?

— Дети — это Божий дар, — печально произнесла она.

В молодости Элли попала в автокатастрофу, из-за которой лишилась возможности иметь детей, но для него она была больше матерью, чем его настоящая мать.

— Я сделал ей предложение.

Она кивнула:

— А она отказала тебе.

Брэндон посмотрел на нее:

— Ты как будто не удивлена. Я думал, она без ума от меня.

— Она умная девочка. С какой стати ей выходить за человека, которого она едва знает? И как ты мог делать ей предложение, когда она даже не знает твоего настоящего имени?

— Я думал, ты будешь довольна, что я поступил как честный человек.

— Брак не всегда панацея. Вспомни своих родителей. Ты правда думаешь, что они поступили правильно?

Больно, но справедливо. Брэндон посмотрел на надгробный камень. «Любящая жена и мать». Очень далеко от истины. Подозрительная и истеричная жена. Мать, пренебрегающая своим ребенком.

— Знаешь, однажды ты простишь ее, — сказала Элли. — И себя.

— Если бы я зашел к ней на десять минут раньше…

— Ты мог бы спасти ее. В тот раз. Но мог бы быть и другой раз, Брэндон. — Она помолчала и добавила: — Их было много.

Он зажмурился, пережидая острую боль в сердце. Он подозревал, что она уже пробовала покончить с собой, и не раз. Она часто пропадала на пару недель, и отец говорил, что она больна. Элли была первым человеком, кто прямо сказал Брэндону об этом. Он мог бы спросить, даже должен был, но не хотел смотреть истине в лицо. Ему было легче во всем винить отца.

— Она была плохой матерью, но мне все равно не хватало ее. Она была эгоисткой…

— Она была больна, Брэндон, очень больна. Ты должен простить ее.

— Я пытаюсь.

Элли глотнула пива.

— Клинт сказал, ты нанял каких-то специалистов, чтобы они просмотрели бумаги фонда.

Брэндон кивнул:

— Они звонили вчера.

— Ты услышал, что хотел?

— Что ожидал.

— Значит, грядет великое разоблачение?

— Таков план.

Он зашел слишком далеко, чтобы отступать сейчас. Элли кивнула, посмотрела на него и усмехнулась.

— Что?

Она погладила его по чисто выбритой щеке, потрепала по остриженным волосам, как будто ему снова было десять:

— Хорошо, что настоящий Брэндон вернулся.

— Я тоже рад.

Хотя дом казался ему пустым, потому что здесь не хватало Пейдж. Наверное, пора было прекращать жалеть себя и вернуть ее.

Пока церемония проходила по плану. Вот только Брэндона нигде не было, хотя совсем скоро ему должны были вручать награду. Пейдж звонила ему раз двадцать, но он не отвечал. Она позвонила на ранчо: Элли сказала, что он выехал несколько часов назад. Да, он расстроился, но у него были обязательства, если не перед Пейдж, то перед людьми, которые тратили время, помогая ему. К Пейдж подошла встревоженная Ана:

— Ничего не слышно?

Пейдж покачала головой. Она во всем виновата. Если бы только она подождала до окончания церемонии, рассказала бы Брэндону после нее…

К Пейдж подошла Эмма, которую она теперь считала своим другом, и представила ей своего мужа, Чейза Ларсона.

— Отличный вечер, — заметил он, пожимая ей руку. — Эмма горит желанием, чтобы вы что-нибудь организовали для нас.

— Это честь для меня. У меня уже есть пара идей.

— Тогда я позвоню в понедельник, — обрадовалась Эмма и спросила: — Тебе лучше?

Физически — да, пожалуй, но не морально.

— Я волнуюсь перед встречей с ним.

Эмма сжала ее руку:

— Все будет хорошо.

Тут заиграла группа Уорда Миллера и заглушила все разговоры. Зрители бурно встречали его, добавляя шума.

— Потрясающая вечеринка! — крикнула Джиллиан, проходя мимо. — Это мой муж, Макс.