– Мы имеем к вам деловое предложение.Хотим сделать диск, – попробовала я подделаться под стиль музыкальнойтусовки. – Хотелось побеседовать лично.

– Можете приехать ко мне? – тут жепредложил Викулов. – Извините, что зову домой, но вечером концерт, исейчас я репетирую.

«Ага, – думала я, записывая адрес, –пытаешься внушить зарубежной дуре, что поешь целый день гаммы и экзерсисы».

Но, похоже, Викулов и правда что-то делал. Вовсяком случае, он провел меня в комнату, большую часть которой занимал огромныйраскрытый концертный рояль. Сам кумир, одетый по-домашнему в голубые джинсы иклетчатую рубашку, вблизи производил совсем жалкое впечатление. Он казался ещеболее тощим, чем на фотографии. Маленькое прыщавое личико и три волосенки накруглом черепе производили унылое впечатление.

Минут пятнадцать мы обсуждали его предстоящиегастроли в Париже. Я не особенно кочевряжилась и согласилась на условиякапризника – личный «Кадиллак» с шофером, номер-люкс в «Отель де Виль»,астрономический гонорар и десять концертов в «Мулен Руж». Надеюсь, этот идиоткогда-нибудь узнает, что во всемирно известном кабаре никогда не выступаютэстрадные певцы, там идут только постановочные шоу…

Но далекий от Парижа Викулов чрезвычайноразволновался, представляя, как ему изо всех сил рукоплещут французы. Поняв,что клиент созрел, я приступила к выполнению задания.

– Нам нравится, когда певец окружен насцене красивыми девушками.

– Ну, с этим проблем нет, – заявилСтепка, – у меня шесть припевок и восемь подтанцовок. Девчонки первыйкласс, две негритянки.

Вот уж чем не удивить Париж, так эточернокожими, но наивный Викулов просто раздувался от гордости. Еще бы,черненькая танцовщица – это круто.

– Моему хозяину, – вкрадчиво завелая, – особенно понравилась одна дама из вашего окружения, и он хотел бызаключить с ней контракт.

Степка уставился на фото в журнале, потомзасмеялся:

– Нет, эта не пойдет.

– Почему? – фальшиво удивиласья. – Хорошо заплатим.

– Ей деньги не нужны, – отмахнулсяСтепка, – у нее муженек знаете кто? Арам Инджикян, владелец банка, да онваш «Мулен Руж» с потрохами купить может!

– Красивая женщина, – продолжала ягнуть свое, – как же ее зовут?

– Вика, Виктория.

Мы поболтали еще чуть-чуть, и я ушла, оставиводураченного Викулова ждать звонка от господина Лорена. На самом делесовершенно не знаю, кто владеет «Красной мельницей». А вот с Арамом Инджикяномкак раз хорошо знакомы. Именно через его банк мы получаем деньги из Парижа. Всвое время вместе с другими выгодными денежными клиентами нас приглашали навсевозможные мероприятия, устраиваемые банком. Инджикян слывет меценатом,покупает картины русских художников, причем обставляет любую сделку с помпой.Приобретя полотно Айвазовского, он торжественно, в присутствии прессы иогромного числа приглашенных передал картину в дар Третьяковской галерее.

Потом устроил роскошный фуршет. Ублаженныежурналисты несколько дней кричали о щедром банкире. Но, насколько помню, у негодругая жена – сорокалетняя, довольно полная армянка Лиана. Хотя не встречалагосподина Инджикяна уже два года, а за такой продолжительный срок можно и женупоменять…

В квартире банкира трубку сняла пожилаяженщина, очевидно прислуга.

– Позовите, пожалуйста, Викторию, –любезно попросила я.

– Кто ее спрашивает? – строгоосведомилась собеседница.

– Ванда Никитина.

Воцарилась тишина, потом звонкий девичий голоспропел:

– Вандочка, милая, слушаю.

– Нужно встретиться.

– Вы кто? – изумилась Вика. –Что вам нужно?

– Это вам нужно, – усмехнулась я втрубку, – это вы заинтересованы, чтобы откровенные фото с господиномЗаокским не попали на стол Арама Инджикяна.

Надо отдать должное девчонке. Большинстводамочек на ее месте принялись бы бестолково всхлипывать и выяснять мое имя.Вика же помолчала секунду и деловито сообщила:

– Улица Соколова, кафе «Русалка», пятьчасов вечера, сегодня, успеете?

И, не дожидаясь ответа, шлепнула трубку. Яоткрыла атлас и обнаружила нужную магистраль бог знает где, аж в Лианозове.

Интересно, она привыкла там обстряпывать всякиеделишки или просто назвала место, максимально удаленное от дома?

Без пятнадцати пять я вошла в маленький,темный и какой-то грязноватый зал. Положение не спасали нарисованные на стенахрусалки с круглыми рязанскими лицами. Место явно не тянуло на первый класс. Отпластиковых липких столов несло грязной тряпкой. В углу несколько работягналивались после смены пивом. Официантки не было, получать заказ следовало устойки и самой нести за столик. Я посидела минут пять, и барменша недовольнопроцедила:

– Здесь не парк. Сделайте заказ.

– Подругу жду, – принялась яоправдываться.

– Мне без разницы, – резко сказаладевушка из-за стойки, – хоть английскую королеву. Покупайте ассортимент исидите сколько влезет.

Пришлось взять напиток светло-коричневогоцвета, гордо именовавшийся в меню «кофе по-восточному». К нему прилагалосьотвратительное пирожное, по виду напоминавшее размокшую коробку из-подотечественной обуви.

Я отнесла яства на столик и с чувствомзакурила. Дверь приоткрылась, в кафе возникла Вика. Оделась девчонка под статьобстановке – черные простые джинсы, самая обычная куртка темно-зеленого цвета,на голове беретик, под который тщательно упрятаны роскошные каштановые волосы.Ни колец, ни серег, ни часов, только дорогая обувь выдавала ее истинное благосостояние.Не хотела нацепить дешевые ботиночки, пожалела ноги.

Девчонка безошибочно поняла, что подойти надоко мне. Правда, я оказалась единственной женщиной в зале.

Быстрым шагом Вика приблизилась к столику,отодвинула непрезентабельного вида стул и весьма нелюбезно осведомилась:

– Сколько?

Ох уж эти богатые дамы, привыкшие все решатьпри помощи денег.

– Что сколько? – прикинулась янепонимающей.

Девица окинула взглядом мою одежду, потомглянула на сумку из крокодиловой кожи, выложенную на стол, и вздохнула:

– Хватит идиотничать. Сколько хотите замолчание? Что у вас, фотографии?

Я кивнула и протянула конверт. Викториязакурила и, хладнокровно проглядев снимки, заметила: