мальчик берет перекладину.

— Голову выше, напряги локти, не корчи гримасы — ты не штангист.

Томми прыгнул в пустоту. На момент ему почудилось, будто он летит прямиком в стену. В конце кача Марио крикнул:

— Переворачивайся!

Момент, однако же, был упущен. Пытаясь переставить руки, Томми потерял хватку.

— Отпускай! — приказал Марио, но мальчик уже инстинктивно разжал пальцы и сгруппировался, прекрасно зная, что на одной руке висеть не стоит.

Перевернувшись, он упал на спину и спружинил от сетки.

— Что ж, по крайней мере, ты не забыл, как падать, — подытожил Марио. — Но что случилось?

Томми хотел было объяснить про стены, однако прикусил язык.

— Не знаю, просто не удержался.

Дверь, скрипнув, открылась.

— Эй, парень, — произнес знакомый голос, — тренируешься с утра пораньше?

Томми, запутавшийся в сети, обернулся.

— Анжело! — завопил Марио и так сиганул вниз, что Томми отбросило в сторону.

Оказавшись на полу, Марио подбежал к мужчине, снимающему обувь, и они обнялись. Потом Анжело улыбнулся Томми.

— Готовимся к началу сезона?

В городской одежде он выглядел ниже и массивнее, совсем непохожим на самого себя. Разве что голос и улыбка остались прежними.

— Когда ты приехал? — спросил Марио.

— Около четырех утра. Ты не слышал? Люсия спустилась, сделала кофе, и мы все это время проболтали в кухне.

— Нет, я здесь не ночевал. Заехал пораньше натянуть сетку перед работой. Как Мексика?

— Как обычно. Было жарче, чем в аду, и никакой злости не хватало. Пыльно, воды нет, лошадям плохо, а эти так называемые артисты больше увивались за сеньоритами, чем занимались делом. Один проводил слишком много времени в неправильных местах, подхватил сам-знаешь-что, и мне пришлось заменять его до конца сезона, чтоб их всех черт побрал. Мы разошлись в Ларедо. Зато Тесса веселилась вовсю. Защебетала по-испански так быстро, что не угнаться. Даже корриду посмотреть захотела, но я решил, что хорошенького понемножку. Завела себе подружку и была почетным гостем на ее первом причастии — в церкви устроили специальную службу для детей. И уж, разумеется, перезнакомилась со всем цирком. Она ездила на параде, а одна из эквилибристок научила ее кувыркаться и стоять на руках. Они даже пустили ее на снаряд, но я быстро положил этому конец. А через три дня пришлось снимать ее с веревочной лестницы — сама полезла на мостик, дьяволенок этакий.

— Звучит знакомо, а? — усмехнулся Марио. — Кажется, Джонни провернул такой же трюк лет в пять.

— Да, помню. И как я его за это выдрал — тоже. Всю обратную дорогу Тесса уговаривала меня взять ее с собой на гастроли.

— Ну и возьми. С Ламбетом много детей.

— Была бы с нами Лисс, взял бы обязательно. Надоело по восемь месяцев не видеть собственного ребенка.

— А где она? Ты оставил ее в пансионе?

— Нет, наверху, в постели Люсии. Даже не проснулась, когда я ее нес. Отвезу на выходных. Знаешь, я сказал Люсии…

— Эй, — перебил Марио, — сколько времени?

— Без четверти восемь, — ответил Анжело, и парень присвистнул.

— Томми, беги, тебе пора в школу, — велел он.

Томми как обычно послушался, но ощутил внезапный прилив возмущения, когда за его спиной снова зазвучали голоса.

В зал Томми вернулся днем — взволнованный и любопытствующий. Марио и Анжело — оба в рабочей одежде — стояли возле лестницы. Они повернули головы на скрип двери, но и только, и Томми, разувшись, принялся ждать, пока что-нибудь произойдет. Через некоторое время в зале появился Папаша Тони, а за ним — Люсия. Папаша огляделся, и его широкие ноздри презрительно затрепетали.

— Анжело, ты так жаждешь начать тренировку с хорошей полировки пола?

Люсия прикрыла рот рукой, пряча улыбку. Анжело, который, забывшись, потянул из кармана пачку сигарет, поспешно затолкал ее обратно.

— Где Джонни? — поинтересовался Папаша Тони. — Он и его юная подруга не собираются с нами тренироваться?

— Они попросили меня помочь с номером, — поспешно ответила Люсия. — Будут репетировать по вечерам, чтобы нам не мешать.

Кинув на Анжело еще один быстрый взгляд, Папаша Тони проговорил:

— Очень хорошо. Давайте начнем. Посмотрим, что надо подтянуть до весны.

К тому времени, как они сделали перерыв, Томми был мокрый, запыхавшийся и взвинченный. Ну, хотя бы стало понятно, что достается не только новичкам.

Сегодня Папаша Тони сосредоточился на Анжело, но Марио тоже перепало.

Анжело и Марио так рявкали друг на друга, что напоминали двоих молодых львов. Что касается Томми, он получал жару от всех подряд: казалось, и пальцем нельзя было двинуть без того, чтобы не заработать замечание.

Он устал так, как не уставал за всю жизнь. Шорты и футболка оставляли мокрые следы на перекладине, каждая мышца болела. Но Томми был доволен: теперь-то с ним точно не забавлялись.

Наконец, Папаша Тони мотнул головой.

— Иди вниз. Ты устал.

— Все в порядке, — неискренне запротестовал Томми.

Папаша сверкнул темными глазами.

— А я говорю, хватит! Ты начинаешь дрожать… а значит, скоро упадешь. Иди вниз и надень свитер.

Но Томми забыл принести в зал свитер и тем самым навлек на себя одну из легендарных вспышек Папашиного гнева.

— Значит, собираешься бегать по холодным лестницам весь мокрый? Bastа…

подхватишь пневмонию, так тебе и надо! И голые ноги! Только дилетанты и женщины ходят с голыми ногами! Найди себе трико и без них не возвращайся, понял? Убирайся! Чтобы духу твоего здесь не было!

Скрываясь за дверью, Томми слышал, как сильный басовитый голос снова отражается от стен.

— Анжело, per nome di Dio, ты в своей Мексике забыл, как спускаться? Вот поскользнешься, и что станет с кожей