Раэль Аверросс объяснил принцессе Фэнри структуру корпорации «Цзерка» – что было непростой задачей, поскольку эта структура была такой же запутанной, как взаимоотношения властей на любой из планет, которые она изучала. Она могла предугадать некоторые запросы, которые озвучит Кол. Детали этих запросов, однако, сейчас значения не имели.

– Но вам от меня будет мало пользы. – Фэнри сделала глоток из розового бокала с фруктовым пуншем. – Я ведь не буду абсолютным монархом. Только конституционным.

– Это не значит, что у вас не будет власти! – беззаботно рассмеялась Кол. – Подданные по-прежнему будут возлагать на вас надежды. Любить вас. Разве вас не просили благословить ковчег душ на следующей неделе? Ваша символическая власть будет большей, чем любая реальная.

«Символическая власть», – подумала Фэнри. Звучало приятно. Эти слова казались… ну, более дружелюбными, чем «абсолютизм», разве нет? Более добрыми. Более в духе того, как было принято в Галактике. Не привязанными к традициям прошлого. Это было что-то совершенно новое.

Принцесса улыбнулась Кол и сказала:

– Тогда, я думаю, нам действительно будет о чем поговорить после церемонии.

– Об очень многом! – Кол подняла бокал, и они чокнулись, будто салютуя светлому будущему.

* * *

Работая с экипажем «Мерикса», Квай-Гон обратил внимание, что Оби-Ван в основном молчит. Это было нормально для типичного падавана… но нехарактерно для Оби-Вана, любившего вставить свои пять кредитов по поводу и без. Квай-Гон занялся этим вопросом позже – вечером, когда они попрощались с Паксом и Рахарой и катер лег на курс к Пайджелу.

– Что тебя грызет? – спросил рыцарь.

Временами Оби-Ван пытался делать вид, что все в порядке, но сегодня не стал.

– Мы заключили сделку с ворами. С нелегальными добытчиками.

– Нелегальными добытчиками драгоценных камней, – поправил его Квай-Гон. – Такая трактовка придает их профессии определенный шик, ты не находишь?

– Шик? – О, как багровели щеки Оби-Вана, когда он был на грани вспышки праведного гнева. – Эти люди зарабатывают на жизнь воровством. И мы согласились смотреть на это сквозь пальцы! И к тому же… и вы надо мной смеетесь.

– Я смеюсь над твоей бескомпромиссностью в вопросах морали. Как раз сейчас ты ее демонстрируешь.

На Оби-Вана это не подействовало:

– Мы заключили сделку с хаттами, потому что были вынуждены на нее пойти, если хотели убраться с Тета живыми. Но сейчас? Неужели нет другого способа замаскировать наши передвижения? Конечно, здесь найдется что-то более скрытное, чем корабль вульгарных воров… простите, нелегальных добытчиков драгоценных камней.

– Не сомневаюсь, что найдется. – Квай-Гон откинулся на спинку кресла, почувствовав, что притяжение луны отпустило их. Скоро ему на смену придет притяжение Пайджела. – Но меня они заинтересовали. Они пошли на большой риск, когда раскрыли себя, чтобы спасти паломников на ковчеге душ.

От накатившего осознания Оби-Ван словно увял:

– Они не только воры. Мне не следовало об этом забывать.

– Думаю, ты уже немного устал меня терпеть, – мягко произнес Квай-Гон. – Учитывая обстоятельства, никто не может тебя винить. На самом деле не Пакс и Рахара были причиной твоей хандры.

Оби-Ван вслух этого не подтвердил, но его настроение несколько улучшилось.

– Ну, мы выяснили, кто они такие. Это не значит, что надо с ними сотрудничать. Зачем? Вы все еще не удовлетворили ваше любопытство?

– Отчасти из-за этого. Отчасти потому, что на самом деле они для нас отличное прикрытие, чтобы незаметно передвигаться по луне. А еще потому, что я хотел дать им шанс… стать лучше. Возвыситься духовно. Помощь ковчегу показала, что они на это способны.

– «Не суди ни о ком по худшему из его поступков», – процитировал Оби-Ван. Квай-Гон столько раз говорил ему эти слова, что их смысл, похоже, наконец-то дошел. – По крайней мере, почти ни о ком. К тому же нельзя их судить за то, что с ними сделали.

Перед мысленным взором Квай-Гона промелькнул темный шрам на левой руке Рахары Уик.

– Нам обоим не стоит забывать об этом, имея дело с Раэлем Аверроссом.

Оби-Ван не отрываясь смотрел на приборную панель, хотя делать ему было практически нечего, пока они не подлетят ближе к Пайджелу.

– У вас до сих пор есть сомнения на его счет?

«Есть», – хотел сказать Квай-Гон… но не смог.

– Несмотря ни на что, Раэль остается рыцарем-джедаем. Человеком, верным своему долгу. Ты не мог не заметить его преданности принцессе.

– Я заметил, – тихо сказал Оби-Ван. – Но, быть может, джедаев следует оценивать не только по критерию преданности подросткам, которых они защищают.

Этот выпад задел Квай-Гона тем сильнее, что был неожиданным. Не сказать чтобы ученик и раньше не пытался его уязвить, но прежде он никогда не попадал так точно в цель. Хуже всего… Квай-Гон не был уверен, что Оби-Ван вообще хотел сделать ему больно. Падаван просто озвучил то, что подумал. И вот это особенно ранило.

– Ты слишком привержен идеалам в ущерб реальности, Оби-Ван, – сказал рыцарь. Резкий тон ответа был неприятен ему самому, но он не мог себя пересилить. – До такой степени, что готов пожертвовать своими принципами.

Оби-Ван невозмутимо ответил:

– Я думал, члены Совета джедаев и должны олицетворять собой идеал.

– Совет постоянно имеет дело с грязными аспектами реального мира. – Этот разговор зашел уже слишком далеко. – Оби-Ван, почему бы тебе не проверить аллювиальные гасители? Их параметры немного странные. – На самом деле параметры лишь незначительно отличались от оптимальных, но это было первое, что пришло в голову.

Редко когда его мотивы бывали столь прозрачны. Оби-Ван великодушно не стал насмехаться и пошел проверять полностью исправные гасители. Но в дверях кабины он остановился и сказал:

– Полагаю, это еще одно очко в пользу старых пророчеств.

– Что ты имеешь в виду?

– Только что вспомнил… кажется, в одном из них говорилось о кайбере, который не кайбер? – Оби-Ван нахмурился. – Ну, что-то в этом роде.

– Ты прав. – Любопытство заставило Квай-Гона забыть о чувстве неловкости. – Я поищу его.

В то время как Оби-Ван принялся за работу, Квай-Гон достал планшет и начал шерстить переведенные тексты, которые изучал. Вот оно: «Когда воссияет кайбер, который не кайбер, время пророчества приблизится».

«Это всего лишь метафора, – как всегда, подумал он. – Даже древние мистики, вероятно, не подразумевали, что эти слова следует воспринимать буквально. Вряд ли имелось в виду, что наступит некое “время пророчества”, когда все их символические предсказания сбудутся».

Так всегда считал Квай-Гон – по крайней мере с тринадцати лет. Так он готов был сказать любому, кто спросит, в том числе и Оби-Вану, если падаван снова затронет эту тему.