во чисто́ полё;

Он приехал во чисто́ полё роска́тисто,[124]

Он отдёрнул-то листки от ран кровавых всё,

150 Говорил-то ведь сам да таковы слова:

«Уж ты ѓой еси, мои раны кровавыя!

Протеки-тко-се из ран да всё Сухма́н-река,

Шьчо Сухман-то протеки-тко, река быстрая

Хоть у беднаго дородьня добра молодца,

155 Хошь у руського могуцёго бога́тыря

У того ли у Сухматья-свет Сухматьёвича!»

Протекала тут ведь Сухман, да рецька быстрая,

Выбегала у ёго всё кровь горячая.

Наказал ише своёму ко́ню доброму:

160 «Уж ты конь, ты всё конь, моя да лошадь добрая!

Ты не стой, не плаць у тела богатырьского,

Ты поди-ко-се, беги да куды хошь поди,

Во луга ступай-поди да во зелёныя,

Ты питайсе-ко всё травой шелко́вою,

165 Ходи пей-ко-се ключо́ву-ту сьвежу́ воду

Шьто ис той ли ты из матушки Сухма́н-реки».

Ишше тут-то ведь Сухматью-свет Сухма́тьёвицю

Тут славы́-ти всё поют, да он представилсэ,

Он представилсэ, тут да всё преконьцилсэ;

170 Всё славы́ про то поют, всё в старина́х скажут.[125]

12. МИХАЙЛО ДАНИЛОВИЧ

А во славном было городи во Киеви

Там ведь жил-то сильнёй, могуцёй бога́тырь-от;

Ишше был-то у ево да цядо милоё,

Цядо мило у Данилушка, любимоё

5 Ишше на́ имя Михайлушко Даниловиць.

Он и стал-то Михайлушко ходить по улоцьки,

Он играть-то стал да всё с ребятками:

Он за рученьку возьмёт, дак руцьку выдерьнёт,

Он за ножоцьку возьмёт, дак ножку выдерьнёт,

10 Он за голову возьмёт, дак голова-та проць.

Тут многи́-ти люди всё стали оби́дитьц́е:

«Уж ты гой еси, Данило сын Игнатьёвиць!

Не спускай-ко ты Михайла на светлу улицю:

Он ведь много прибил у нас малых детоцёк».

15 Говорит-то Данилушко таковы реци:

«Не грубите вы серьця всё богатырьского».

Говорит-то Данилушко всё Игнатьёвиць:

«Ты послушай-ко, моё ты да ця́до милоё,

Молодой ты Михайлушко свет Даниловиць:

20 Я оставлю тебе-то да всё добра́ коня,

Я добра́ коня тебе-то всё богатырьского,

Я оставлю, Михайлушко, копьё вострое,

Копьё во́стро, Михайлушко, брузамецькоё,

Я оставлю всё палицю тяжолую,

25 Я оставлю свою тебе саблю вострую,

Я оставлю ведь плётоцьку шолко́вую,

Я оставлю-то латы-то богатырьския;

Я ведь сам пойду, Михайлушко, всё ду́шу́ спасать.

Я прошусь пойду со князём да со Владимиром,

30 Я прошусь с Опраксе́ёй-то с Королевисьнёй».

Как приходит Данило-то всё Игнатьёвиць,

Он ведь кланеитце всим придверницькам,

У ворот-то стоят — он всим придворо́тницькам:

«Допустите до красного миня солнышка,

35 Всё до ласкова-то князя всё до Владимира».

Да заходит в палаты-те гряновитыя;

Он ведь крест-от кладёт-то всё по-писа́нному,

Он поклон-ль ведёт да всё по-уценому;

Он ведь князю-ту Владимиру низко кланялсэ,

40 Он кнегины-то Опраксеи Королевисьни;

Он ведь пал всё князю Владимиру во резвы́ ноги:

«Отпусти ты миня, моё красно солнышко,

Уж ты на́ имя ты князь да свет-Владимир жа,

Мне сходить всё ко Онтонию, к Феодо́сею,

45 Мне сходить-то там Богу всё помолитисе,

Ко святым к ихным мошшам мне-ка приложитисе;

Мне спасти-то теперь надоть душа грешная:

Уж я много ведь пролил крови напрасною,

Уж я много убил-то сильниих, могуциих,

50 Уж я сильних, могуциих, бога́тырей».

Да ушол-то Данило-от сын Игнатьевиць,

Он спасать ушол свою да душу грешную.

Приказал он своёму-ту цяду милому,

Молодому Михайлушку всё Даниловицю:

55 «Подойдёт, быват, Михайло, сила тотарьская,

Уж ты бей-ко-се силу да по краям силу,

Не заежжай-ко-се в серёдку, в силу тотарьскую».

Да прошло тому времени всё полгодика.

Тут подходит под Киёв-град всё силушка:

60 Во перьвы́х-то подходит король фрянцуския,

Во вторых-то подходит король швецькия.

Ишше тут все богатыри собиралисе,

На поц́есён-от пир они съежалисе.

Посылают тут скоро за Михайлушком,

65 За Михайлушком всё да за Даниловиц́ем;

Наряжаитце Михайлушко в платьё цьветноё

Да приходит ко князю всё на поц́е́сён пир;

Он ведь бьёт-то князю-ту ц́елом, низко кланялсэ

Он с кнегиной-то с Опраксеей Королевисьней;

70 Да садил-то князь Михайлушка во большо́ место,

Во большоё во место ишше подле собя.

Ище вси-ти сидят бога́тыри пьют, едят,

Ище пьют, едят сидят они, сами хвастают;

А Михайлушко сидит-то один не пьёт, не ест,

75 Он не пьёт сидит, не ест, он сидит не кушаёт,

Он ведь беленькой лебёдушки не рушаёт.

Говорит-то князь Владимир-от таковы реци:

«Уж ты шьто сидишь, Михайло ты свет Даниловиць,

Ты не пьёшь, ты не ешь, ты у мня не кушаешь,

80 Уж ты беленькой лебёдушки всё не рушаёшь?»

Говорил-то Михайлушко таковы реци:

«Я сижу хоть, сижу-то я на цёсно́м пиру,

Шшвелились мои-ти плеци могуция,

Розгорелось моё-то да ретиво́ серьцо,

85 Роскипелось у мня серьцо богатырьскоё.

Мне дай-ко ты, князь, да волю вольнюю

Мне-ка съездить впереди всих во цисто́ полё,

Мне попробовать побить-то силы́ татарскою».

Говорил-то князь Владимер-свет:

90 «Поежай-ко-се, Михайлушко Даниловиць!

Тибе Бог благословит побить силу тотарьскую».

Выходил скоро Михайлушко да на конюшен двор,

Он седлал-то, сряжал да всё добра́ коня,

Он ведь батюшкова коня богатырьского,

95 Надевал скоро латы-ти богатырьския,

Он берёт свою палицю всё тяжолую;

Он заходит в полатушки во родительски;

Помолилсэ-то он всё Спасу пречистому,

Ишше Матери Бо́жьёй-то Богородици,

100 Роспростилсэ с родимой-то своей матушкой,

Да поехал Михайлушко на добро́м кони́,

Да Михайлушко поехал сам молодёхонёк:

Ишше от роду ёму только семнадцеть лет.

Говорила ёму матушка родимая:

105 «Уж ты сьездей-ко к батюшку родимому

Ты к тому ли ко Данилу-ту ко Игнатьёвицю».

Не послушал наказу-ту ро́дной матушки:

«Не поеду я прошшатьце-то с ро́дным батюшком,

Я поеду скоре́ да во чисто́ полё,

110 Постою поеду я лучше за Божьи́ ц́ерьквы,

Постою-ту я за князя-та за