Назавтра оказалось, что Кирьянов как в воду смотрел.

Все произошло без авралов и завывания сирен боевой тревоги(хотя таковая здесь, как выяснилось, имелась). Сразу после завтрака Шибко исчезненадолго, а потом явился какой-то очень уж озабоченный и объявил, что трубазовет…

Неожиданности начались вскоре. И первая заключалась в том,что в каптерку вместе с ними получать скафандр пришел штандарт-полковник Зорич– во время последовавшего короткого перекура Кац шепотом сообщил Кирьянову, чтоэто неспроста, что отец-командир собственной персоной возглавляет группу лишь висключительных случаях, каковых лично Абрам Соломонович за три года своейслужбы помнит всего четыре, и это были не самые опасные задания, порой даженельзя было понять, в чем же они, собственно говоря, заключались, однако то,что они представляли собой нечто из ряда вон выходящее, Кац знает совершенноточно и готов дать в том честное жидомасонское… Остальные старшего капитананемногословно поддержали.

Никаких пушек Митрофаныч им на сей раз не выдал, и они зашагалив соседнее здание, на стартовую, лишь с небольшими сумками, где совсем немногоместа занимали скафандры, в сложенном виде удивительно компактные, чуть ли не вкулаке зажать можно.

Переброска вообще-то была стандартной – если не считать, чтос ними на сей раз не было ни Митрофаныча, ни шофера Васи. Восьмером они прошлив центр небольшого зала, на желтую «мишень», в точности такую, как тогда ваэропорту. Принципиальное отличие заключалось в том, что за небольшим пультомне было похмельного мужичка, а сидела там симпатичная брюнетка в идеальноподогнанной униформе, та самая пассия проныры Каца. Она и повернула рубильничексовершенно будничным жестом.

И они после длившегося миг выпадения из всякой осязаемойреальности оказались на какой-то планете, где небо было почти голубым, ненаблюдалось ни ветра ни облаков, а окружающий пейзаж представлял собой скучнуюравнину с пучками бурой травы, лишенную всяких техногенных признаков разумнойдеятельности. Из таковых обнаружилась лишь невиданная прежде тачка в видеовальной платформы с дюжиной сидений, накрытой прозрачным колпаком, которойуправляло осьминогоподобное создание в соответствующем скафандре – блестящийшар и полдюжины гибких чешуйчатых чехлов для щупалец. На гостей оно обратиловнимание не больше, чем водитель земного автобуса на каждодневных пассажиров –а впрочем, они тоже держались соответственно.

Тачка поднялась в воздух – и, набрав высоту, вместо тогочтоб лечь на горизонтальный курс, продолжала вертикально переть в небеса, всеувеличивая скорость (но при этом волшебным образом не чувствовалось ни малейшейперегрузки). Не прошло и минуты, как небо вокруг потемнело, стало фиолетовым, атам и черным. На нем явственно засверкали звезды. Летательный аппарат в двасчета вышел на орбиту и, сбавив скорость, направился к огромному блестящемушару с несколькими прямоугольными выступами, парившему в космическомпространстве.

Кирьянов ощутил приближение чего-то необычного – он видел,как сослуживцы украдкой переглядывались, пожимали плечами, хмурились и обменивалисьмногозначительными взглядами. Кажется, он понимал причину – знал ужедостаточно.

В подавляющем своем большинстве межпланетные, межзвездные имежгалактические перелеты происходили без всякого выхода в космос, без всякойдополнительной техники – исключительно с помощью станций переброски напланетах. Встал в круг, не успел удивиться, оказался за тридевять миров…Агрегаты вроде этой орбитальной станции знаменовали нечто уникальное.

Тачка на полном ходу вошла в ближайший прямоугольник,оказавшийся чем-то вроде шлюза, влетела сквозь радужную завесу, в долю секундыпогасив скорость (опять-таки пассажиры этого не ощутили вовсе), опустилась наметаллическую ребристую поверхность. Тут же откинулась прозрачная овальнаядверца, и осьминог в скафандре – точнее, его транслятор – ровным голосомнапутствовал:

– Счастливо, ребята.

Отец-командир первым вышел под сводчатый потолок, за нимцепочкой потянулись остальные. В стене с едва слышным щелчком образовалосьовальное отверстие наподобие двери, и вошел несомненный гуманоид в блестящемскафандре без шлема, чертовски похожий на землянина – всякие мелочи вродефиолетового отлива волос, иной формы ушей и разреза глаз не следовало приниматьв расчет, нельзя быть таким уж привередливым. После пилота-осьминога такой вотгуманоид представал братом родным…

– Добро пожаловать, – сказал он вежливо, ноисключительно по-деловому. – Я – старший капитан Стивест, командирстанции. Научная группа уже на стартовой позиции, пойдемте.

И предупредительно отступил на шаг, указывая дорогу – ниединого лишнего слова, ни единого постороннего жеста, надо полагать, служакаопытный, вроде штандарт-полковника или Шибко. Прапорщик глянул на него снесомненным уважением и зашагал вслед за командиром, а за ними потянулисьостальные.

Они некоторое время шагали по прямым и плавно изгибавшимсякоридорам со скучными, голыми металлическими стенами, где порой помигивалицветные кружки и что-то самым загадочным образом свиристело, а порой мелодичнопозвякивало, и не было ни желания, ни смысла гадать, что означает этаиллюминация и эти звуки – какой нормальный землянин станет интересоватьсяприродой шумов в моторе автобуса?

Оказались наконец в куполообразном зале с неизменной«мишенью» в центре – для разнообразия не желтой, а сиреневой. У стены рядкомлежали несколько белых шаров и параллелепипедов, снабженных чем-то вроде ручекдля переноски, а возле них стояла троица в скафандрах, не особенно ипримечательная: гуманоид той же расы, что командир станции; галакт, большевсего напоминавший жабу ростом с метр; наконец, существо с двумя нижнимиконечностями и четырьмя верхними, с зеленой головой в виде сосновой шишки иглазами на стебельках. Ничего особенного, в общем.

Достаточно было одного беглого взгляда Зорича через плечо,чтобы команда браво выстроилась в шеренгу напротив этой троицы.Штандарт-полковник кратко представился по всей форме, на что существо сглазами-стебельками быстро ответило посредством транслятора:

– Очень рад, очень. Профессор… – Трансляториспустил череду мелодичных звуков, в основном гласных. – Извините, ясовершенно не в курсе, как надо отвечать на все эти военные приветствия… Вы ужне посетуйте.

Кирьянов краешком глаза перехватил взгляд командира станции– тот прислонился к переборке, сложив руки на груди, сохраняя на лиценевозмутимость опытного дипломата, но явно горестно вздыхая про себя – уж этотбыл служака, сразу видно, и не в восторге от того, что по вверенному егопопечению объекту болтаются штафирки, не умеющие ни строем ходить, ни пуговицыдраить.

– Вас предупредили, что мне поручено возглавитьгруппу? – осведомился профессор у Зорича. – Вот и прекрасно… Вы ужпростите великодушно, если я буду руководить как-то не так, неправильно, япопросту не знаю, как полагается…