застряли где-то в горле, и он никак не мог себя заставить произнести их. Их отношения с Дроздом всегда были построены по принципу намеренного игнорирования существования друг друга. Скворец давно уже и забыл о том, как Дрозд называл его грязным беспризорником, что никогда не станет ему семьей. Это воспоминание смешалось с остальными, где Скворец постоянно дразнит Дрозда за то, что тот вздрагивает от каждого шороха. Теперь он смотрел на это иначе. А извинения, что явно дались Дрозду с большим трудом из-за его гордости, окончательно заставили Скворца потерять дар речи. В гостиную вошла преподавательница Дрозда по физике, и это стало Скворцу знаком, что пора уходить.

— И ты прости меня, — одними губами прошептал Скворец. Он не был уверен, что Дрозд услышал его и выбежал за забор к Соловушке.

Как только он встретился с девушкой, то тут подхватил ее руку в воздухе и кинулся бежать к лесополосе. Как когда-то она тащила его к загону с животными. Теперь он тянет ее вздохнуть хоть крупицу свободного воздуха. Скворец бежал так быстро, как только мог, и Соловушка бежала за ним. Он хотел скрыться от мыслей, что преследовали его уже несколько дней. Он хотел раствориться в воздухе и оставить все переживания где-то в спальне. К ним он вернется потом, а сейчас есть только ветер, звенящий в голове, и они вдвоем. Скворец и Соловушка поднялись на пригорок и скрылись за тонкими кленами, что сплелись друг с другом, как пальцы парня и девушки. Вскоре перед ними открылся вид на поляну с кострищем посредине, возле которого лежали поваленные бревна. Скворец сел на это бревно и шумно выдохнул, переводя взгляд на Соловушку, что стояла напротив него. Ее черные как ночь волосы были собраны в косу, а глаза в тени напоминали глубину бескрайнего океана. Солнце настойчивыми лучиками пробивалось сквозь тонкие стволы часто посаженных кленов и слепило Скворца. Он щурился одним глазом, не отрывая взгляда от Соловушки.

— О чем ты мечтаешь?

Она улыбнулась и слегка поджала губы. После подошла к бревну и села рядом со Скворцом, укладывая голову ему на плечо. Где-то вдалеке было слышно щебетание птиц, которые сбивались в стайки для построения гнезд.

— Уехать далеко и надолго, — она говорила тихо, будто клены могли подслушать ее. — Туда, где мы будем свободны, где не нужно будет прятаться. Поехал бы со мной?

— Поехал бы, — не задумавшись ни на секунду, ответил Скворец.

— Представь, как мы могли бы жить втроем в какой-нибудь Германии, — Соловушка улыбнулась и опустила взгляд. — Мы могли бы не прятаться и вольно ходить по улицам, разглядывая разноцветные вывески.

— С Дроздом, верно? — он уже сам знал ответ на этот вопрос. — Без него никак.

— Он тоже моя семья, как и ты. Я последую за вами, куда бы ни пришлось.

Скворец посмотрел на девушку. Она была столь же красива, как и при первой встрече, столь же недосягаема, как и шесть лет назад. Несмотря на то, что они прожили бок о бок столько времени, Скворец только сильнее влюблялся в нее с каждым проведенным годом вместе. Ему казалось, что если он протянет руку навстречу своим мечтам, то силуэт Соловушки тут же растворится в весеннем ветре, оставляя его одного со своими желаниями. Как бы сильно он не старался вдолбить себе мысль о том, что она его названная сестра и любви здесь не может быть и места, все было без толку. Соловушку хотелось обнимать до хруста костей, слушать целыми днями и целовать до посинения губ. Признай Скворец хоть на минуту Соловушку своей сестрой, он бы никогда не смог позволить себе даже мысли о том, чтобы любить ее как-то иначе. Но и отказаться от этого жадного чувства он не мог.

— А о чем мечтаешь ты? — она наклонила голову набок и на ее щеках появились ямочки.

— О тебе.

Глаза-стекляшки широко распахнулись, и девушка приоткрыла рот от удивления. Ее руки все еще прикасались к рукам Скворца, но она слегка отпрянула, чтобы лучше рассмотреть его лицо и, быть может, узнать, шутит ли он сейчас. Скворец обхватил грубыми пальцами белоснежное лицо девушки и притянул ближе к себе, чтобы поближе рассмотреть глаза, что ворожили и манили его день за днем. Темная прядь волос упала на лицо, и Скворец поправил ее за ухо Соловушки. Девушка сидела неподвижно, разглядывая свое отражение в карамельных глазах. Она лишь слегка трепетала ресницами, не выпуская из виду Скворца.

— Ты всё, что мне нужно. Я люблю тебя сильнее, чем сестру, и дорожу тобой, как частью самого себя. Соловушка, я хочу прожить эту жизнь, посвящая каждый ее день тебе одной. Ты протянула мне руку шесть лет назад, и я больше никогда не хочу выпускать ее. Я люблю тебя. И если ты позволишь…

Она не позволила, а сделала сама шаг навстречу, сливаясь со Скворцом в поцелуе. Тонкие пальцы Соловушки вцепились в лицо Скворцы, прижимая его еще ближе к себе. Соловушка сделала шаг навстречу, осознавая, что назад ей от этого уже не сбежать. Это было похоже на прыжок в пропасть, где в наслаждении падением ты забываешь, что уже не сможешь вернуться к исходной точке. Если уж она хотела жить свободно, то первым шагом к свободе была честность с самой собой. Скворец был другим. От него веяло вольным ветром и пренебреженными правилами. Он позволял себе делать то, что он хочет, и вместе с ним Соловушка тоже могла позволить себе это. Скворец приоткрыл глаза, чтобы удостовериться в том, что сейчас происходит. Неужели это и правда не сон и Соловушка сейчас здесь, рядом с ним. Если он дотронется до нее, то она так и останется здесь. Она сама поцелует его и сама пойдет за ним. Соловушка таяла и пылала на его глазах, и Скворцу хотелось оградить ее от всего зла, что может произойти в мире. Хотелось закрыть ее своим телом и вжать глубоко в себя, чтобы она стала частью его. Скворец жаждал каждый заполучить себе каждый сантиметр ее тела и владеть Соловушкой, как самым ценным трофеем. Привязать ее к себе намертво и никогда не выпускать. Любить ее самой ненормальной любовью, чтобы изнутри ломало кости от желания прикоснуться к бледной коже, чтобы это чувство, подобно яду, расползалось по горлу и прожигало слизистую.

* * *

Солнце начинало опускаться за горизонт, а это значило, что скоро «Москвич» Филина подъедет к дому. Скворец с Соловушкой изо всех сил бежали в сторону дома, вдоволь нацеловавшись