Я вздрогнула и не нашла ничего лучшего, какляпнуть:

— Из газеты «Болтун», мне ведено былосделать интервью с родственниками Константина Ведерникова.

На лице соседки появилось откровенноелюбопытство.

— А ну, иди сюда! — велела она ивтащила меня в грязную, захламленную прихожую. — Стой спокойно, дверьзапру. Прямо на улице живем, заходи кому не лень, гадь в подъезде, воруйлампочки. Эх, нищета горькая! Во что центр превратился!

Глядя, как тетка старательно крутитмногочисленные замки, я не выдержала и сказала:

— Квартира, подобная вашей, стоитприличных денег. Можно продать ее, а на вырученные средства приобрестисимпатичную новостройку, подальше от центра.

— Чтобы я уехала в глушь? —возмутилась тетка. — И потом, как ее продашь?

Из моей груди вырвался вздох. Недавно Сережка рассказаланекдот о мужике, который пришел к врачу с жалобой на аллергию.

— Где вы работаете? —поинтересовался доктор.

— В театре, — гордо ответил больной.

— Режиссером или актером?

— Нет, нет, — пояснилаллергик, — я стою за кулисами, а когда по ходу действия в пьесе возникаетпожар, опрокидываю ведро с водой в бочку, наполненную специальным составом, имоментально начинает валить дым. Очень натурально смотрится, зрители ввосторге. Одна беда, меня замучил кашель.

— Голубчик, — ласково сказалврач, — придется сменить службу, клубы едкого воздуха вызывают в вашеморганизме патологическую реакцию. Лучше идите работать дворником, на свежийвоздух.

— Чтобы я бросил искусство? —возмутился пациент. — Да никогда!

Похоже, соседка Ведерниковых родная сестратому «служителю Мельпомены».

— Значит, хотели о Ведерниковыхпокалякать, — повернулась ко мне тетка. — С чего им такая честь?

Вроде Любка не Пугачевой была, Олег неКиркоровым, а уж о Костьке лучше помолчу.

— Простите, как вас зовут? —улыбнулась я.

— Верона, — представилась баба идобавила:

— Это мать меня так обозвала, в честьгорода, где Ромео с Джульеттой жили. Только люди просто Веркой кличут. Смешно,да?

— Не очень, — ответила я. — Уменя вот в паспорте стоит Евлампия, а откликаюсь на Лампу.

Верона прыснула, потом закрыла рот рукой.

— Ох, простите.

— Ничего, я привыкла. Где мы можемпоговорить? Вы хорошо знали Ведерниковых?

Верона кивнула.

— А то! Всю жизнь рядом. Пьяницы горькие,никаких сил с ними бок о бок находиться не было.

Иди сюда.

Продолжая говорить, Верона привела меня наудивительно грязную кухню странной восьмиугольной формы.

— Какой необычный дизайн упомещения, — удивилась я.

Верона усмехнулась.

— Мои дед и бабка вместе со старикамиВедерниковыми в одной квартире проживали, комнат немерено, в кухне можно балустраивать. Мне бабушка рассказывала, что сначала ничего жили, Дружно, потомругаться начали. К Ведерниковым из села теща приперла вместе с незамужнейдочерью, Клавой, и та к моему деду приставать начала.

А мужику много не надо… В общем, застукала ихбабушка в чулане и отмутузила Клавку. Та, не будь дурой, нажаловалась маменьке,наврала, что мой дедушка ее изнасиловал, и началась настоящая война. Их тещапообещала деда в тюрьму посадить, а бабушка пригрозила: «Если моего мужатронут, от твоих детей костей не останется, всех отравлю, насыплю яду вкастрюли».

…Результатом довольно длительной,полномасштабной битвы стало решение о превращении коммуналки в двесамостоятельные квартиры. Соседи никаким оформлением бумаг не озаботились,перед самой Отечественной войной они просто бодро построили стену,предварительно тщательно разделив пространство. Вот почему кухня получиласьтакой идиотской — ее выкроили из прежней ванной и туалета, а санузлы для каждойсемьи пробили в другом месте. В общем, намучились по полной программе, нодобились своего.

Верона, естественно, не помнила ни великойбитвы, ни эпохального ремонта, она родилась уже в отдельной квартире. Но ссамого раннего детства девочка слышала от мамы:

— Наши соседи совершенные сволочи, необщайся с ними никогда.

Если маме Вероны требовалась щепоткаотсутствующей дома соли, то женщина бежала на первый этаж, к Милочке Крюковой,или торопилась в магазин. В соседнюю дверь она не звонила никогда! Несмотря нато что из действующих лиц великой битвы за дедушку в живых осталась лишь глухаяи полуслепая бабка Ведерниковых (кажется, та самая теща), молодое поколение, впринципе не имевшее друг к другу претензий, не здоровалось при встречах налестницах.

— И с какой стати их было уважать? —возмущалась сейчас Верона. — Олег водку жрал и нигде не работал, числилсяв каком-то месте, но я его каждый день бухим у магазина видела. Люба, его жена,в прачке работала — тут за углом раньше пункт приема белья имелся, так она тамчастенько прямо на тюках спать заваливалась. Рабочую смену отстоит и хлобысть вчужие пододеяльнички.

Ведерниковыми в нашем подъезде все брезговали,он пройдет — наблюет, она прошмыгнет — вонища останется. Бабка их, еще когда наулицу выходила, вечно в подъезде окурки швыряла — дымила почище паровоза, однупапиросу выплюнет, тут же вторую засмолит.

В конце концов терпение жильцов лопнуло, илюди обратились в милицию. Участковый выслушал жалобы и пообещал разобраться.Но, когда через месяц отец Вероны вновь зашел в отделение, ответственный запорядок мужчина спокойно ответил:

— Ведерниковы не тунеядцы, она работает,он трудится в НИИ, бабушка пенсионерка, мальчик в школу ходит, девочка тоже. Ввытрезвитель они не попадали, приводов не имеют. Какие претензии? А то, чтоокурки на лестнице швыряют, это к домоуправу. В отношении же запаха ничегосделать не могу, нет в Уголовном кодексе статьи, по которой неряху привлечьможно. Разбирайтесь сами.

И что оставалось делать жильцам? Толькотерпеть. Семье Вероны доставалось больше всего.

Мало того, что противные соседи постояннокрали у них половики и пачкали дверь, так еще Олег установил в квартире ужасногромкий звонок. От оглушительного «блям, блям» Верона подскакивала в кровати, ачлены стаи Ведерниковых могли заявиться домой в любое время суток — в три ночи,к примеру, — и начать упорно давить на кнопку адской кричалки.