он был сослан. Сослать Сирко можно было легко, — но заменить Сирка было некем. Не тоже ли было позже и с Суворовым![13]

На Малороссию и Польшу шел турецкий султан с огромным войском. К нему присоединились крымские татары. К нему присоединился Дорошенко. Великий вопль и стон раздались на Украйне. И вот козаки возопили к Московскому царю — вернуть им Сирка. Явился в Москву и польский посол Христофор Ковалевский с просьбою о возвращении Сирка из Сибири «на общую услугу» Московского царя и Польского короля. Просили о Сирке царя и запорожцы, «чтобы Сирко отпущень был к козакам для лучшего промыслу над неприятелем.» В другом ходатайстве они просили, чтобы «полевой наш вождь добрый и правитель, бусурманам страшный воин, Иван Сирко к нам был отпущен для того, что у нас второго такого полевого воина и бусурманам гонителя нет. Бусурмане слыша, что в войске запорожском Ивана Сирка, страшного Крыму промышленника и счастливого победителя который их всегда поражал и побивал и христиан из неволи освобождал, нет, радуются и над нами промышляют»…

Волей неволей Сирка пришлось вызвать из Сибири.

Разумеется, Самойловичу возвращение Сирка из Сибири было слишком не по душе и он всеми мерами старался воспрепятствовать его возвращению на Сичь.

Тем не менее, Сирко явился в Малороссию, причем ему было внушено «служить его царскому величеству верно и ни на какия прелести не склоняться и подущения никакого не слушать и слов непристойных не вмещать».

В январе 1674 г. Сирко был возвращен из Сибири, а 26 июня он уже «взял взятьем и разорил крымский город Аслам и много людей в полон захватил, а сделал он это потому, что в прежнее время от Аслам-города запорожским козакам теснота великая була»… Вскоре Сирко извещает царя Алексея Михаиловича о взятии Очакова и просит прислать пушек, гранат и мастера, который умел бы стрелять. Царь отвечал милостивою грамотою и приказал прислать просимое.

Вскоре Сирко появляется на Украйне, где поражает татар и турок, осаждавших Каменец-Подольск.

«Татарское войско ныне в сборе есть и стоит на границе за Чигирином, — а войною тех татар никуда не пропускает Сирко с запорожскими козаками». В октябре Сирко уже за Бугом, опустошает Белгородчину, жжет и разоряет Тягин и собирается идти на Волошину. Как буйный ветер перелетал Сирко с места на место, всюду неся смерть неверным и врагам христианства.

В 1674 г. вышло важное недоразумение между Сирком и Сичью Запорожскою и Москвою. На Запорожье появился самозванец, выдававший себя за сына Алексея Михайловича, Семена Алексеевича.

Появился этот самозванец на Самаре, а потом спустился по Днепру до Чартомлыка. «На вид этот человек хорош и тонок, долголиц, не румян и не русяв, несколько смугловат, малоразговорчив, очень молод, всего около 15 лет, на теле имеет какия-то два знаменья, да сабли кривые, одет в зеленый, подшитый лисицами, кафтанец, с ним прибыло восемь человек донцов с вождем Иваном Миюсским, хохлом по рождению. Миюсский под клятвою сказал запорожскому судье, будто у называющагося царевичем на правом плече и на руке есть знамя, похожее на царский венец…»

Сирко в это время был в походе и самозванец его ждал. Через неделю Сирко возвратился. Самозванец встретил его, как и всех казаков. Оставив его, Сирко поспешил на Сичь и ознакомился с текущими делами и бумагами. После этого Сирко вновь вышел к замозванцу и потребовал его к себе.

— Слышал я от своего наказного, что ты называешься сыном какого-то царя. Скажи правду, боясь Бога, потому что ты очень молод — нашего ли ты Великого Государя и Великого Князя Алексея Михайловича сын, или другого какого-нибудь, находящагося под высокодержавною рукою его, скажи истинную правду, чтобы мы не были обмануты тобою так, как оными, бывшими в войске плутами.

В ответ на это самозванец, как бы плача, молвил:

— Не надеялся я на то, чтобы ты стал спрашивать меня, хотя и вижу, что оно так делается. Бог мне свидетель, я настоящий сын вашего великого государя, царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой России Самодержца, а не иного кого.

Сирко и его свита поклонились самозванцу до земли и стали угощать его.

— Будешь ли ты писать своею рукою к гетману, а главное — своему батюшке, к великому государю, объявишь ли о себе? — спросил его гетманский посол Зуб.

— Господину гетману шлю поклон изустно, а к батюшке писать трудно. Опасаюсь, чтобы мое письмо не попалось в руки боярам. Такого же человека, который мог передать мое письмо прямо в руки государю, мне не отыскать, — а ты, кошевой атаман, смилуйся надо мной и никому из русских людей о том не объявляй… Из царского дома я отлучился потому, что сослан был в Соловецкий монастырь. В бытность же на острову Степана Разина, я тайно к нему перешел. И до тех пор, пока он не был взят, я при нем состоял, а потом с козаками на Хвалынском море ходил и струги гулящим нанимал. После того на Дон перешел, — а теперь хочу в Киев и к польскому королю ехать…

Вся история была слишком ясна. Невозможно допустить, чтобы Сирко хотя минутно допускал возможность действительности.

Но Сирко не прочь был причинить маленькую гадость Московскому царю.

На свете люди делятся на две, далеко не равные части: таких, которые делают политику, и таких, которые идут за политикой. Несомненно, Сирко принадлежал к людям первой категории. Он ясно понимал, за что и почему он сослан был в Сибирь и почему возвращен. Не мог он принять за милость и возврат его из Сибири. Теперь представлялся случай слегка отомстить человеку, который играл его жизнью. Почему бы этого и не сделать. Но только умненько. На это и пошел Сирко.

Очень скоро к атаману Самойленко явились посланные от царя Чадуев и Щеголев с заявлением, что истинный царевич Семен родился в 1665 г., а скончался в 1669 г., следовательно, он умер еще 4-х лет. Царь считает непригодным что кошевой атаман сразу же не прислал самозванца и его сообщников и потому теперь требует, чтобы он поспешил отдать всех тех воров и обманщиков…

Еще всем памятны смутные времена, недавно нашумевший бунт Стеньки Разина, — все это не улыбалось для Москвы. Трудно-допустить тут созидательное участие