рис, о чуть ли не полуночной беседе с колхозным главбухом Обиджоном и его предложении. Упомянула и о предстоящем возвращении младшего брата Мулло Хокироха.

— Неспокойно у меня на душе, — вздохнула она. — Такое чувство, будто сама впустила вора в свой дом и с ним заодно.

— Да-а, — только и вымолвил Аминджон и после долгого раздумья спросил: — А этот родственник жены вашего главбуха в каком лагере сидит?

— Нет-нет, товарищ Рахимов, только не это! — воскликнула Нодира. — Я обещала Обиджону, что того человека больше не тронут. Он свое получил. Лучше обойтись без него.

— А вы уверены, что он не клевещет?

— Теперь я ни в чем не уверена, — ответила Нодира после небольшой паузы. — Может быть, и клевещет… Но какой смысл?

— Может, хочет свести счеты, ведь Мулло Хокирох помог изобличить его и был главным свидетелем. Я правильно понял?

— Так рассказывал Обиджон, — кивнула головой тетушка Нодира.

— Понимаете, ведь Мулло Хокирох — человек известный, можно сказать — многими уважаемый. Насколько я знаю, он хороший работник, деловой и энергичный, человек вроде бы скромный и тихий…

— Может, скрытный? — неожиданно вставила Нодира.

— Что? — запнулся Аминджон. — Скрытный?

— Да, скрытный и хитрый.

Аминджон призадумался. Перед его мысленным взором вдруг возникли блюдо с абрикосами и персиками и старинная четырехгранная бутыль с домашним вином, которые Мулло Хокирох притащил к нему домой. Вспомнилось, как это не только раздосадовало его, но и насторожило. Вино он возвратил, за фрукты уплатил по рыночной цене. После того случая Мулло Хокирох долго не попадался на глаза, а когда они повстречались, сам заговорил про это. Просил понять и извинить. Дескать, позволил себе явиться с подношением из лучших побуждений, от чистого сердца. Он так искренне каялся, что Аминджону даже стало жаль его.

— Ладно, забудем об этом, — сказал он тогда и пожал руку.

И все-таки в душе остался неприятный осадок. Теперь вот он всколыхнулся. «Черт его знает, может быть, и вправду хитер? — подумал Аминджон. — Волк в овечьей шкуре?..»

Аминджон сознавал, что, будучи секретарем райкома партии, не имеет права судить о людях по личным впечатлениям и ощущениям и обязан всегда оставаться предельно объективным, сто раз взвесить все «за» и «против». Верно, что сомнение — отец истины. Только истину должен утверждать Аминджон всей своей деятельностью!

В Богистане мало кто сомневается в порядочности и честности Мулло Хокироха. Тем лучше для него. Но раз возникли сомнения, раз заподозрили в преступлениях, пройти мимо нельзя. Даже во имя того, чтобы защитить его доброе имя. Потому Аминджон признал, что колхозный главбух подсказал разумный ход.

— Итак, вам нужна внезапная ревизия? — спросил он, нарушив висевшую в кабинете тишину.

Тетушка Нодира молча кивнула головой.

— А он действительно намерен широко отметить возвращение брата?

— Вроде бы да.

— Когда брат приедет?

— Сегодня или завтра.

— Пусть встречает, как желает, — сказал Аминджон. — Если действительно попросит продукты и если есть такая возможность, помогите. Праздник так праздник, пир так пир!.. — Аминджон улыбнулся. — Только в оба смотрите, когда будете подписывать какие-нибудь бумаги. Кому бы то ни было, — подчеркнул он и добавил: — А ревизия нагрянет в нужный момент.

— Хорошо, — сказала тетушка Нодира. — Но если старик затянет пир на несколько дней, что будет с хлопком?

— При чем тут хлопок?

— Так праздник без людей не праздник. Люди нужны на поле.

— Ну, тут уж я не советчик, — развел Аминджон руками. — Вы лучше знаете свои кадры. Могу только надеяться, что не подведете.

— Спасибо за доверие, — сказала тетушка Нодира, вставая. — Я пойду. До свидания.

— Желаю успеха!

Аминджон проводил ее до дверей кабинета и, вернувшись на место, потянулся было к телефонной трубке, но передумал и взял в руки свежую газету. В глаза бросилась шапка: «Выше темпы хлопкозаготовок! Равнение на передовиков!» Да, хлопком в эти дни живет вся республика…

Однако читать Аминджон не смог: мысли были заняты тетушкой Нодирой и Мулло Хокирохом. Что-то еще в рассказе председательницы задело его, но что?.. Он забарабанил пальцами по краю стола. Потом поднялся с места и, заложив руки за спину, стал ходить по кабинету, пока не вспомнил: председательница усомнилась в том, что старик добывает все нужное колхозу безвозмездно и бескорыстно. Правильно усомнилась! Любое нарушение установленного порядка снабжения — махинация. Деляга и стяжатель — две половинки одного яблока.

Аминджон подошел к столу и, склонившись над ним, записал в рабочей тетради два слова: «Фондируемые материалы». Еще один вопрос, с которым надо разобраться.

Да, час от часу не легче! И жаль, очень жаль, когда деловые энергичные люди превращаются в деляг…

Продолжая стоять у стола, Аминджон позвонил прокурору и спросил, не съездит ли он с ним после полудня, часов в тринадцать или четырнадцать, в кишлак Карим-партизан.

— Там что-нибудь случилось? — встревожился Бурихон.

— Где и что случается, вы должны мне сообщать, — с шутливой укоризной произнес Аминджон.

— А, да, конечно! — Бурихон засмеялся. — Приму к сведению, Аминджон Рахимович. С удовольствием проедусь с вами. Хоть на край света!

— Ну зачем так далеко? Нам бы свои края да дела получше знать…

Решение съездить в кишлак пришло внезапно, и, если бы кто-нибудь спросил, что Аминджон намерен там предпринять, для чего берет с собой прокурора, он вряд ли бы смог объяснить. А может, ответил бы:

— Поговорить с людьми о их работе, их нуждах. О жизни!..

Должно быть, в таком подходе к делу сказывался фронтовой опыт: там ведь, зная основную задачу, нередко приходилось действовать как бы по наитию, исходя из конкретных обстоятельств…

…А Мулло Хокирох выглядел в то утро радостным и счастливым. Вбежав в кабинет тетушки Нодиры, он, ликуя, воскликнул:

— Едет родимый, брат мой едет, живой, невредимый!..

— Да, я уже слышала. Поздравляю!

— Спасибо! Я всем объявляю. Вас не застал, сказали — в райкоме. Опять совещание? Продолжение вчерашнего? Снова о хлопке?

Мулло Хокирох изобразил на лице озабоченность. Стараясь не встречаться с ним взглядом, тетушка Нодира пробормотала:

— Снова о хлопке, о чем же еще?

— Да, пугнул нас дождичек, пригрозил… Ну, и сколько пришлют нам горожан? К какому числу готовить им фартуки?

— Еще не решили, — ответила тетушка Нодира и подняла глаза. — Вы пока готовьтесь встречать Дадоджона. Мне Обиджон передал вашу просьбу.

— Успел?!

— Когда Дадоджон приезжает?

— Сегодня или завтра. Пока точно не знаю. Если не задержится в Ташкенте, то к вечеру должен быть дома.

— Сегодня, боюсь, не удастся собрать правление…

— Нет-нет, уважаемая, без решения правления я ничего не возьму! — перебил Мулло Хокирох. — Если другим без этого не отпускаю, то как могу взять себе? Даже по вашему письменному разрешению не возьму,