Внутри была потайная комната.

Это древняя хитрость гномов — никто не рискнет приблизиться к ревущему горну.

Прячься там, где побоятся тебя искать.

В закуте сидел скарбник.

Испуганно вжался в угол и смотрел на меня, закрываясь кайлом — шахтерской острой киркой.

Ростом был меньше Торвальда, но шире в плечах. Русую бороду вязал в три пряди, и на конце каждой покачивался адамантовый амулет.

Щеки и шея грязные, черные, словно беглец и впрямь подгорел в печи, но я знал, что на самом деле это угольная пыль, прямо из шахты.

Кирка казалась простой, и только на рукояти медузьим глазом темнела печать Ордена вольных каменотесов.

В углу стояла миска с застывшей кашей, резная деревянная ложка валялась рядом. Полупустая бутыль с гномьей можжевеловкой, видно, беглеца застали за трапезой, да он так и забрался в тайник с едой.

— Прочь, прочь, нечистый! — зашептал скарбник.

— Шею сперва помой, а потом уж других называй нечистыми.

Я вошел в домну.

Стены потайной комнаты гудели и вздрагивали. Там и здесь растекались алые прожилки.

Время от времени часть переборки таяла, и бурлящий, расплавленный адамантий сиял сквозь рваную прорешь, но он не мог просочиться внутрь — покорный воле гномьего кузнеца.

По крайней мере, я на это надеялся.

— Тихо, — приказал я.

Плотно закрыл за собой потайную дверь.

Скарбник меня не слышал.

Сжался в своем углу, блестя маленькими ртутными глазами. Рот его исказился, костяшки пальцев на рукояти кирки мучительно побелели.

Потом он вдруг прыгнул, замахнулся кайлом, метя прямо мне в голову.

Я вздохнул, поймал горе-воителя, как расшалившегося кота, и опустил на пол.

Отобрал кирку.

— Слушай меня внимательно, — сказал я.

Наши глаза встретились.

Подняв два прямых пальца, я продолжал:

— Надо бежать. Ты не сможешь долго здесь прятаться. Ведьма тебя найдет.

Скарбник мерно раскачивался из стороны в сторону.

Глаза его закатились, набрякли, рот приоткрылся. Дыхание стало ровным, лицо разгладилось.

— Мы уйдем туда, где ведьма нас не увидит, — сказал я. — Но ты должен довериться мне. Хорошо?

— Да, — чуть слышно ответил скарбник.

Он завороженно смотрел на кончики моих пальцев.

— Тебе нечего бояться, — сказал я. — Пока мы вместе, ты в полной безопасности. Понимаешь?

— Да.

— Вот и хорошо.

Я шагнул к дальней стене.

У гномов много секретов, и, разгадав один, можете быть уверены, за ним скрывается еще что-то.

Мои пальцы легко прошлись по костяной переборке.

Вот оно…

Нет смысла в убежище, если оттуда нельзя сбежать.

Щелкнула потайная пружина.

Дверь в стене медленно отошла в сторону.

Нестерпимый жар полыхнул оттуда.

Жидкий, расплавленный адамантий бурлил и переливался передо мной. Я знал, что там горячо, как в жерле вулкана. Надо было спешить.

Наклонившись, я поднял с пола бутыль, холодную миску, не забыл и резную ложку и выбросил все в кипящий металл.

Плавильня сожрала их за долю секунды.

Я смотрел, как превратилась в ничто простая гномья посуда, и не мог не думать о том, что та же судьба может ожидать и меня.

Нелепая мысль стучала в моей голове:

«Это больно?

Я буду мучиться перед смертью? Или все кончится так быстро, что я не успею ничего осознать?»

Подняв ладонь, я смотрел на раскаленный металл.

Медленно, нехотя он начал подаваться моим усилиям. Кипящий адамантий стал расходиться в сторону, открывая второй тайник.

Не было здесь ни стен, ни пола, ни потолка, лишь неверная пазуха, полость в бурлящей лаве, которая в любой момент может схлопнуться и поглотить нас.

— Пошли, — приказал я скарбнику.

Бешеный ужас отразился в его глазах.

Он знал, что стоит лишь коснуться ногой расплавленного металла, и домна поглотит нас, словно две ничтожные пылинки.

— Доверься мне, — негромко добавил я.

Его рука поднялась, и я крепко сжал ее.

Печь содрогнулась.

Пазуха-тайник выгнулась, и клокочущий адамантий плеснул из потайной двери, разлетаясь мелкими брызгами.

Скарбник в страхе попятился.

— Все будет хорошо, — сказал я. — Не надо бояться.

Мы шагнули вперед и оказались во втором схроне. Ярящийся металл окружал нас со всех сторон. Я видел, как рисует огонь диковинные узоры, словно рука Хаоса при Сотворении мира.

— Кто ты? — послышался грозный голос.

Грани тайника выгнулись, и суровый лик домны явился перед нами.

— Как посмел явиться сюда, в моя святая святых?

«С сортиром спутал», — хотелось ответить мне.

Ну почему все боги такие пафосные?

И задают бессмысленные вопросы?

— Лишь так можно помочь Торвальду, — сказал я.

Грозные глаза домны уперлись прямо в меня.

— Вижу, у тебя доброе сердце, и душа твоя хоть изранена, но чиста. Мир и справедливость для тебя превыше всего.

«Вот и не угадала, — подумал я. — На самом деле я люблю только деньги».

— Но помни!

Печь содрогнулась.

— Никто из нас не всесилен. Зло и хаос всегда сильнее добра, а порядок — их послушный слуга. Если ты ошибешься, не рассчитаешь силы, не только погибнешь сам, но и разрушишь все, что пытаешься защитить.

Кипящий металл взметнулся, задрожали раскаленные стены, и лицо домны исчезло, растворившись в адамантовых волнах.

Несколько минут мы стояли, слушая рев плавильни.

Затем внешняя дверь медленно, со скрипом открылась. Из нашего тайника нам было видно все, что творится в первой каморе, где раньше прятался скарбник.

— Вот, вот! — пискливо торжествовал крысогоблин. — Я же говорил, это здесь.

Он подпрыгивал и нервно внюхивал воздух.

Купец Казантул оттеснил его в сторону, и бородатая рожа негоцианта просунулась в потайную дверь.

— Это что у тебя тут такое, гном?

— Подсобка, — отвечал флегматично Торвальд. — Ежели места в кузнице не хватает, ховаю сюда излишки.

— А мне чего не сказал?