Черт. Явно не за этим Света просила о встрече. Явно не об этом ей нравилось с ним говорить.

— Прости, пожалуйста. Я полный идиот.

— Латте и американо, — провозгласила бариста, и он вскочил из-за стола, молясь, чтобы Света тотчас же не сбежала. Поставив перед ней стакан с кофе (на пенке в этот раз изобразили сердечко), Даня с огромным усилием заставил себя посмотреть ей в глаза.

— Я не знаю, почему это сказал…

— Да потому что так работает юмор. — Света вздохнула, заправляя за ухо рыжую прядь. Выражение лица немного смягчилось, когда она притянула к себе свой латте. — Ты слышишь фразу, анализируешь, находишь забавный способ переиначить ее, добавляя новый смысл. Получилось остроумно, — слабо хмыкнула она, — хоть и циничненько. Это не делает тебя идиотом. Просто немножко… импульсивным.

— Мне очень жаль, Свет, правда… — В порыве искренности Даня прижал руку к груди. Наверное, со стороны выглядело смешно. — Я могу как-то загладить свою вину?

— Ты извинился, и я вижу, что тебе не все равно. Этого более чем достаточно, Даня. Давай уже сменим тему? Как там твой реферат по экологии?

— Никак. Пока даже до секции с монографиями не добрался.

Хотя и пытался.

— В библиотеке? Погоди-ка, так преподша хочет реферат, написанный от руки? — ужаснулась Света. — Я уже молчу о том, какой сегодня год, но неужели она считает, что ее экология для студентов физики важнее вышки или теормеха?

— Я думаю, она просто пытается нас проучить.

— Вас? А, точно, вас с этим парнем из М-11, Стасом. — Света помедлила, явно сомневаясь, стоит ли делиться тем, что у нее на уме. — Рада, что тебе удалось завести здесь друга так быстро. У меня с этим всегда были сложности. Даже в школе никто со мной не перешептывался на уроках.

«Со мной тоже», — чуть не сказал Даня, никогда не бывавший в школе. Но говорить о себе, как всегда, не хотелось.

— Мне казалось, в школе ты была популярной девочкой.

— В некотором смысле я и правда была очень популярной. — Уголки Светиных губ напряглись. — Когда училась в девятом классе, старшеклассники поспорили на пятьсот гривен, кто первый со мной переспит. И знаешь… к черту такую популярность. У меня никогда не было настоящих друзей. Всем вокруг всегда было что-то от меня нужно. Мое внимание, мое одобрение, мое присутствие рядом. Просто потому, что в генетической лотерее я вытащила счастливый билетик.

Простая констатация факта собственной красоты прозвучала неожиданно. Даня полагал, что девушки, даже очень красивые, так или иначе изображают скромность, когда кто-то это подмечает, удивляются, будто сами никогда себя в зеркале не видели. Но Света Веснянко раз за разом удивляла его. Она говорила о своей красоте, как могла бы говорить о родимом пятне на пол-лица или отсутствующей ноге. Это был источник ее проблем. Неудобство. Причина, по которой Света чувствовала себя несчастной.

— Многие девочки не любили меня, но все равно общались. Одной из первых выбирали в волейбольные команды на физ-ре. Приглашали на дни рождения. Моя компания для них означала возможность получать остатки внимания парней, которое мне доставалось автоматически. И я прекрасно это понимала, но притворялась, что все в порядке. Потому что одинокой быть еще страшнее, чем среди тех, кто только делает вид, что тебя любит. Думаю, у большинства моих ровесниц не было и мысли рассматривать во мне настоящую подругу. Нас и так с детства заставляют верить, что мы все соперницы. Очень сложно перестать воспринимать таковой девочку, которой проигрываешь по одному из самых «ценных» женских качеств. — Света закатила глаза. — А у тебя было много друзей в школе, Даня?

— Н-нет, — сглотнул он, неожиданно чувствуя себя неуютно под ее пристальным взглядом. — Ну, не всегда. В четырнадцать лет нашел компанию ребят. Они были классные.

«А теперь я делаю вид, что их никогда не существовало».

— Общаешься с кем-то из них сейчас?

Вспомнился Шприц, копошащийся в кустах в университетском парке. Даня невольно усмехнулся.

— Изредка. Люди меняются и отдаляются. Слушай…

Он хотел спросить Свету о чем-то и вновь занять комфортную роль слушателя, но нестабильная поверхность липкого столика пришла ему на помощь чуть раньше.

— Ай! — вскрикнула Света, когда столешница пошатнулась и еще горячий латте выплеснулся ей на руки. Шипя от боли, Света вскочила на ноги, Даня тоже.

— Я возьму салфетки, — быстро сориентировался он и кинулся к баристе, уже протягивавшей рулон бумажных полотенец.

В основном кофе попал Свете на рукава. Мокрые пятна расползлись по серой шерсти почти до локтей. Кофе был еще горячий, и это должно было быть больно, но Света почему-то не спешила подтягивать рукава, спасать кожу от ожогов. Пробормотав «давай помогу, они же горячие», Даня приподнял один рукав, чтобы просунуть под него бумажное полотенце. И в этот момент увидел на Светиной коже следы.

Старые — тонкие, продолговатые, потемневшие, но еще заметные. Недавние — взявшиеся пунктиром запекшейся корочки. Вчерашние — две покрасневшие, воспаленные полосочки, которым под этой тонкой шерстью было явно неуютно.

Даня поднял глаза на Свету. На ее лице читался полнейший ужас. Не дожидаясь его слов, она рывком высвободила руки, схватила со стула свою джинсовую курточку и выбежала из кофейни прочь. Колокольчики в ловце ветра невыразительно, как употребленное не ко случаю ругательство, брякнули ей в спину.

Даня сразу же бросился следом, но перед дверью вырос парень, пять минут назад разгружавший молоко и сливки в холодильник.

— Вы заплатить забыли, — пробасил он, обдавая Даню запахом нечищеных зубов. За стеклом мелькнули рыжие волосы Светы. Она нырнула в наземный вестибюль метро.

— Конечно. — Даня порылся в кармане, бросил на стойку полтинник. — Сдачи не надо.

— Заходите еще, — равнодушно сказала бариста, и Даня пообещал себе, что ноги его здесь больше не будет.

А сейчас ему стоило поспешить.

У единственной открытой кассы толпилась очередь: вероятно, кто-то застрял на пополнении проездного. К счастью, Даня не забыл свой студенческий.

По эскалатору он бежал, лавируя между кое-как расположившимися пассажирами, игнорируя недовольные комментарии, летящие вслед. Станция «Национальный университет» была одной из самых глубоких в городе. Это давало надежду, что он успеет.

Бариста со своим вышибалой отняли драгоценные секунды, но Света не могла уйти далеко. Возможно, она сейчас в самом низу эскалатора. Нужно догнать ее. Объяснить, что все в порядке. Попросить прощения, если она скажет ему, что он ее как-то обидел. Сделать что угодно, все, что она пожелает.

Легкие горели. Пару раз Даня едва не споткнулся и не полетел кубарем вниз, сбивая с ног других пассажиров. Дежурный по станции, видимо, заметил это через камеры наблюдения, и на все подземное пространство загрохотала звукозапись: «Не бегите по эскалатору. Это может привести к травмированию…»