взглядом последнюю работницу. — Голодные, без крыши над головой. Готовы работать за медный грош, лишь бы с голоду ноги не протянуть. Такие живут одним днем. Сегодня прожито, и ладно. А что завтра… до завтра им еще надо дожить!

У меня ком встал в горле.

— Я обещала их хорошо накормить, — продолжила Ивонна. — Так что, пожалуй, отварю ребрышек и сделаю всем доброй похлебки!

Ивонна, конечно, потратилась. Но она не купила ни единой вещи, которая не была бы необходимой.

Она привезла мыла, свечей — недорогих, но толстых, из тех, что горят долго. Еще она взяла несколько горшков и кружек, самых простых, но таких необходимых. Много мелочей, о которых я и не подумала бы — ножницы, нитки, иголки, несколько локтей крепкого, но самого простого и недорогого полотна, — и полмешка картофеля.

— Теперь заживем, — бормотала деловито она. — Теперь мне сам черт нестрашен. Есть хлеб, есть молоко и мясо — значит, мы богачи. Да и крыша над головой у нас вон какая! Эй, лентяй, давай пошевеливайся! За что тебе деньги плачены? Неси-ка дрова вон туда, ближе к кухне! Да поживее! Видишь, дождь собирается?

Возница от ее сурового окрика нехотя спустился с облучка, с кряхтением принялся разгружать привезенные поленья.

Работницы наши, очутившись в доме, оживились. Оглядываясь по сторонам, они убедились, что бояться тут нечего, и перестали испуганно жаться друг к дружке.

— Что ж, — сказала я, поприветствовав их, — тут пустовато, конечно, и особо поживиться нечем. Зато тепло. И накормить вас накормим, как и обещано было. Ваше же дело — привести тут все в порядок, постирать вещи.

— А навсегда можно остаться? — спросила одна, самая молодая на вид и самая бойкая.

Я пожала плечами.

— Это от вас будет зависеть, — ответила я. — Как покажете себя в работе…

— Вот еще! — заворчала Ивонна, волоча полосатый мешок для матраса. — Тут самим бы с голоду не околеть!

— Не околеем, — подбодрила я ее. — Надо, кстати, организовать мне кабинет.

— Кабинет? — переспросила озадаченная Ивонна.

— Ну, чтоб работать, — пояснила я. — Где принимать пациентов.

— О, только не это! — заворчала Ивонна. — Всякие проходимцы еще будут тут шляться! Обязательно стянут что-нибудь.

Я рассмеялась.

— Да что у нас тянуть, — ответила я.

— Деньги! — тут же ответила Ивонна и потрясла у меня перед лицом потощавшим кошельком. — Деньги у нас есть! Да и мясо. Дай бродяге кусок, и он горло перегрызет за него!

— Ты очень плохо думаешь о людях, — укорила я Ивонну.

— Думаю так, как они заслуживают! — язвительно отозвалась она. — Уж вам ли не знать, на что способны всякие…

Но, несмотря на ее суровую воркотню, обустроить мне отдельную комнату все же было решено.

Переносить дрова по навес удалось до темноты и до дождя.

Возница скрылся в опускающейся вечерней темноте, и дождь хлынул стеной.

Зато дома было тепло.

— Хорошо, крыша крыта крепкой черепицей, — бормотала Ивонна, раздувая в камине в моей спальне огонь. — Иначе б сейчас тут текло и капало. Такую черепицу уж не делают. А эту можно было с крыши уронить — не побьется!

Она, ворча, принесла мне набитый соломой тюфяк и помогла устроить его на кровати. Затем застелила импровизированный матрас старенькой простыней. На это ложе, мягкое, шуршащее и пахнущее сеном, я опустила Итана.

— В самом деле, намного удобнее, — сказала я. — Спасибо, Ивонна.

— Согрею вам воды для ванны, набью себе матрас и примусь за готовку для работниц, — важно сообщила мне Ивонна. — Ах, как приятно снова заниматься домашними делами! Как приятно иметь дом, крышу над головой! И знать, что отсюда не выгонят!

У нее в глазах блеснули слезы. Но она тотчас смахнула их ладонью и поспешила улыбнуться.

— Работниц устрою внизу, в комнатах для слуг, — важно произнесла Ивонна. — Хотят спать на чистом — пусть пошевеливаются!

И пошла раздавать команды. Ух, не завидую я им! Такой начальник у них будет!

Выкупав Итана, я перенесла его в теплую, натопленную комнату и уложила в пеленках на мягкий тюфяк.

Где-то внизу слышно было, как трудятся женщины, переговариваясь.

Пахло супом, что варила Ивонна.

Потрескивал огонь в каминах.

Было очень тепло и уютно.

До ужина еще было время, и я решила пошить из купленной накануне ткани одежду детям.

Я кликнула Рози и велела ей принести корзинку с тканью и швейными принадлежностями.

— Иди помойся как следует с мылом, — велела я ей. — Потом наденешь чистые чулки, что мы купили, и будем снимать с тебя мерки, чтоб пошить новое нарядное платье. Смотри, какой милый узор. Тебе нравится?

Рози задумчиво посмотрела на светло-желтую, неяркую ткань, украшенную мелкими красными розочками, листиками.

— Буду как барышня, — задумчиво проговорила она, пока я вертела в руках так и этак полоску недорогого и простенького кружева. — Вы такая добрая, госпожа.

— Эрика, — напомнила я ей. — Зови меня просто Эрика. Пойдешь ко мне в помощницы?

— Снова лечить мальчишек со вспоротыми животами? — уточнила Рози. — Пойду. Мне понравилось помогать. Я чувствовала, как из него утекает жизнь, почти так же быстро, как кровь. А потом ты раз! И ухватила ее сильной рукой за хвост! И пришила обратно к мальчишке! Он совсем скоро будет здоров.

Я лишь улыбнулась ей.

— Ну, беги! — велела я. — Если что, стучи в стенку.

Пока Рози добросовестно намыливала мордашку и пятки мылом, что привезла Ивонна, я раскроила и сшила крохотную рубашонку-распашонку для Итана. Совсем простенькую; но она была чистой и свежей.

Раскроила и начала шить вторую.

И тут пришла Рози, мокрая и завернутая в старые тряпки.

Я подхватила ее на руки, перенесла на постель и устроила рядом с Итаном обсыхать. А сама вернулась к шитью.

В комнате у меня, несмотря на поздний час, было светло. Горели свечи, догорал огонь в камине.

И атмосфера была какой-то праздничной.

Рози притихла, пригревшись.

Она, не мигая, смотрела в танцующее пламя, и молчала.

— О чем ты думаешь, — спросила я, обметывая края еще одной распашонки для Итана.

— Я слушаю сказки, — ответила Рози.

— Сказки?

— Мне их рассказывают огненные мальчики, — ответила она. — Видишь, там, в огне? Они прячутся и смеются. Играют в прятки.