Но, конечно же, как это нередко бывает в библиотеках, минимум раз в неделю кто-то из посетителей просил нас убрать с полки ту или иную книгу. И в большинстве случаев под удар попадали произведения политической направленности. То есть либо консерваторы хотели, чтобы мы убрали все книги, написанные либеральными, с их точки зрения, политиками, либо же наоборот. И только один-единственный читатель захотел, чтобы мы разместили у себя книги, написанные господствующими республиканцами.

Фактически подобное случалось настолько часто, что я уже давно заготовила специальную речь на тот случай, если кто-нибудь из читателей станет жаловаться на книгу. Я набирала в грудь побольше воздуха и тут же вступала:

– Благодарю вас за ваше мнение. Но публичная библиотека, подобно ведущему во время теледебатов, призвана представлять все точки зрения, бла-бла-бла, и любой вопрос всегда многогранен, бла-бла-бла, и мы ценим то, что вы нашли время прийти к нам и поделиться своим взглядом, бла-бла-бла-бла.

Иногда посетители вступали со мной в спор, но чаще всего разворачивались и уходили. И, когда я встречала их в библиотеке в следующий раз, они, как правило, хмурились, увидев меня. На всякий случай каждый раз, когда мне возвращали ту самую книгу, я проверяла, нет ли в ней каких-то повреждений, пометок или надписей. Время от времени возмущенный читатель брал книгу и «терял» ее. Конечно, ему приходилось возмещать ее стоимость, и мы сразу же заказывали новый экземпляр.

Временами ситуация походила на игру в кошки-мышки: читатель прятал книгу, которая ему не нравилась, или запихивал ее в другой раздел, например в кулинарию. А мы ее находили и возвращали на место.

Однажды случилось и такое, что одна из наших сотрудниц начала настаивать на том, чтобы убрать конкретную книгу. И хотя я была не согласна с ней, это выглядело забавно и имело какую-то свою извращенную логику.

Я расставляла книги в детском отделе и вдруг обнаружила там экземпляр «Дорогой мамочки», хлестких мемуаров Кристины Кроуфорд, в которых она рассказывает о своем детстве, и в частности о матери, актрисе Джоан Кроуфорд. Я сняла книгу с полки и показала сотруднице, дежурившей за стойкой.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Посмотри, кто-то явно ошибся, – сказала я, смеясь.

– Это я поставила ее туда, – ответила она.

– Ты? Зачем?

– Она стояла не в том месте.

– Но эта книга не для детей, – настаивала я. – Даже наоборот…

– Но написана она именно таким языком.

Я замолчала. Для нее это был вопрос литературной критики. Она считала, что книга плохо написана – уж точно не для взрослых людей, – и потому решила поместить ее в детский отдел.

Она выхватила у меня книгу и демонстративно поставила ее обратно на полку. После чего отряхнула руки от пыли и вернулась на рабочее место.

Вечером того же дня, после того как она ушла домой, я снова вытащила книгу и поставила ее в биографический раздел. На следующий день книга вернулась в детский. Это был не первый случай, когда она переставляла туда какую-то совсем не детскую литературу. Но на этот раз все вылилось в многомесячный пинг-понг: «Дорогая мамочка» продолжала перемещаться туда и обратно между взрослым и детским отделами.

***

Люди, заходившие к нам, в точности как и наша библиотечная коллекция книг, были самыми разными: от молодых мамочек с малышами, посещавших вечерние посиделки, до бизнесменов на пенсии. Последние приходили каждое утро, к самому открытию библиотеки, и сразу направлялись в читальный зал, где могли часик-другой спокойно посидеть с газетой в руках. Ежедневно в нашей библиотеке можно было наблюдать полный срез местного общества. Еще один повод любить свою работу!

Надо сказать, что один из наших посетителей немного напоминал мне Тейлора. У него были залысины в нескольких местах, и пучки волос забавно, по-кошачьи, топорщились в разные стороны. Как и у Тейлора, его волосы были разных оттенков. А линия роста волос на голове повторяла букву «М», как и у кота. Он даже двигался немного по-кошачьи и любил незаметно подкрадываться к людям. Помню, стою я в глубине стеллажей, раскладываю книги, и вдруг неожиданно он возникает прямо передо мной, заставив меня вздрогнуть, потому что я не слышала, как он подошел. К счастью, кое-чем он от Тейлора все-таки отличался: тем, что не имел привычки сидеть часами в углу, уставившись на меня.

Большинство пожилых посетителей приходили к нам до наступления темноты, так как не садились за руль вечером. Некоторые, едва переступив порог, тут же замечали развалившегося у входа Бейкера. После нескольких минут восторженных приветствий кот удалялся, направляясь на поиски новых приключений: ему несвойственно было подолгу задерживать на чем-то свое внимание. Иногда некоторые из пожилых посетителей, присев, чтобы поздороваться с Бейкером, не могли потом самостоятельно подняться. Я немедленно бросалась на помощь. Но для них это был пустяк: какая разница, что заболело – бедро или колено. Когда они вставали, на их лицах всегда была широкая улыбка. И у меня тоже.

Многие посетители в возрасте не могли позволить себе держать домашних питомцев: кто-то жил в доме для престарелых или санатории для пожилых людей, а кто-то уже физически не справлялся с уходом за животным и не хотел, чтобы его любимец в случае чего остался брошенным и одиноким. Обычно они внимательно изучали раздел новых книжных поступлений и иногда выбирали себе несколько детективов. Но главной причиной их поездки к нам было увидеть Бейкера. Они приносили ему кошачий корм, тратя на него свои более чем скромные сбережения, и еще всовывали мне в руку несколько долларов, чтобы разделить с нами текущие расходы на Бейкера и Тейлора. Я благодарила их и принимала еду, но всегда отказывалась от денег. Я испытывала некоторую неловкость, когда кто-то мне их предлагал.

Меня радовало уже одно то,

что коты заставляли людей улыбаться,

и в этом смысле они играли жизненно важную роль.

Бейкер и Тейлор не только мгновенно снимали стресс у посетителей и сотрудников, но также помогали людям находить новых друзей. Будучи историком и коренным жителем Генуи, Билли Райтмайер написала несколько книг по истории долины Карсон. Собирая материал, она много времени проводила в библиотеке. Время от времени я помогала ей, и в итоге мы подружились. Билли всегда здоровалась с котами, прежде чем сесть за работу. И она заметила одну любопытную вещь.

– Если я выписывала себе книгу, а Бейкера в тот момент рядом не было, но поблизости оказывался еще один посетитель и спрашивал, где Бейкер, то, как правило, у нас завязывался разговор. Он начинался с обсуждения котов, а потом чаще всего переходил и на другие темы, – рассказывала она. – И когда в следующий раз мы случайно сталкивались в библиотеке, в магазине или в парке, то с легкостью приветствовали друг друга: «О, привет, как дела?» А это означает появление нового друга.

А еще был мистер Фиджини.

Как уже было сказано, мы все попеременно дежурили за абонементным столом. И я обычно старалась не вступать в беседы с новыми посетителями, пока не встречу их у нас несколько раз. Это не касалось тех случаев, когда ко мне обращались с вопросами, связанными с поиском справочного материала.