Снова послышался грохот, и я увидела то, что видит он — ржавая, но все еще прочная цепь с огромным замком переплетает решетку куда-то в темноту…

* * *

— Мы приняли каждый по таблеточке… — прошептал Грейовр и сначала лизнул, а после больно укусил меня за правый сосок, — и будем драть тебя часа три… или четыре… без остановки, по очереди, и по двое сразу… пока ты сама не попросишь, чтобы мы переключились на твою задницу, потому что вместо влагалища у тебя будет одна сплошная, кровавая дырка… А знаешь почему?

«Габриэль…»

«Эль…»

Понимание накатило, ослепило нас обоих пониманием страшного. Он не успеет. Просто не успеет.

Снова отчаянный грохот…

«Эль… чтоб им сдохнуть… чтоб им…»

— О нет! Даже не думай закрывать глаза! Знаешь почему это происходит с тобой? — Грейвор схватил меня за лицо, заставляя смотреть на него. — Потому что я не гребанный педик! Поняла, сучка!

Реальность смешалась с фантазией — с моего тела сдергивали последние ошметки одежды, и одновременно я сидела у камина, укутанная в теплый плед… Мой мужчина обнимал меня, прижимаясь губами ко лбу, сжимая меня так крепко, что трещали ребра, и говорил что-то приятное, но неразборчивое… до одури неразборчивое — что-то, что я хотела бы услышать больше всего на свете… но до сих пор так и не услышала…

Вместо этого услышала хриплое, чужое:

— Ты смотри-ка, бреется… а я думал, они дикие……

— Дай-ка я ее понюхаю там…

Он больше не сделает мне этого — внезапно поняла я. Габриэль больше не захочет поцеловать меня там, где побывали эти грязные ублюдки! То есть, может, и захочет… но не сможет. Я навсегда стану для него грязной — даже если он будет утверждать обратное, даже если мы оба будем знать, что я ни в чем не виновата!

«Чушь! Не мели чуши! Эль, потерпи немного — я сбегал за топором… сейчас разрублю эту чертову цепь на мелкие…»

«Слишком поздно…» — в отчаяние донесла я, отрешенно, будто со стороны наблюдая за тем, как торопливыми, дрожащими руками Лестер стягивал со своего тела подтяжки и расстегивал брюки…

Стоп.

Что-то шевельнулось в моем воспаленном, запутанном мозгу — какая-то еще одна фантазия… или не фантазия…

Нет, я слабо помотала головой — не может быть… мне, наверняка, приснилось.

«Нет! Не приснилось! Ты левитировала, Эль! Подняла в воздух мои подтяжки, когда была в Живом Сне! И связала меня ими! Ты можешь сделать это еще раз! Попробуй, детка, у тебя получится!»

Я попробовала — изо всех сил сосредоточилась и попыталась поднять в воздух чью-то рубашку, брошенную на пол. Нет, не вышло — она так и осталась лежать, где лежала…

«Я не сумею наяву, Габриэль… Не знаю, как это работает… Это ведь не моя родовая магия…»

«Сумеешь! Ты сможешь! Эль…» — его голос вдруг зазвучал холодной, до боли жестокой сталью. — «Ты права — я не захочу тебя, если ты позволишь им дотронуться до тебя *там*! Чихал я на заклятье, пусть мы оба сдохнем, но я не возьму тебя после этих ублюдков! Не нужна мне чья-то подстилка, так и знай!..»

— Шлюха! — застонал Грейвор, наваливаясь и прижимаясь ко мне всем своим омерзительно возбужденным телом.

«Шлюха!» — завопили в голове тысячи голосов — от отцовского до хохочущих в своем иномирном раю ведьм Анклава.

— НЕТ! — закричала я им всем в ответ — громко закричала, пугая даже насильников…

Я не шлюха, не шлюха, НЕ ШЛЮХА!

Пространство вокруг меня вдруг странно скукожилось… и будто бы попыталось вогнуться, еще сильнее вдавливая в мой живот внезапно захрипевшего мудака Грейвора…

А потом спружинило и выгнулось — взорвалось широкой, мощной, оглушительно-слепящей волной, отбрасывая все, что я не хотела видеть вблизи себя — все, что делало меня «грязной»…

* * *

…Слизывая с губ пот и вздрагивая, я медленно открыла глаза. Габриэля было больше не слышно, голосов тоже.

И этих… Грейвор и его приспешники тоже странно затихли, убрав от меня свои потные ручонки…

Но как же так? Ведь только что… секунду назад… каждый их этих подонков уже пристраивал куда-нибудь свой член. Не то, чтобы я жалела о том, что все это прекратилось, но не могли же они просто… испариться?

Поморгав, я сфокусировала свой взгляд… и задохнулась воздухом.

Три окровавленных, изломанных тела медленно съезжали по трем стенам комнаты вниз, оставляя на камне длинные, кривые, ярко-алые следы… Три пары глаз, подернутых пеленой ужаса и страданий, смотрели на меня, и я видела в них четкое осознание того, что немедленно поняла и сама — жить их хозяевам оставалось считанные минуты…

Одним ударом деревянная дверь подземной комнаты вдруг раскололась, разлетелась рваными, острыми щепами во все стороны, и в образовавшемся проеме застыл Габриель — запыхавшийся, с топором наперевес.

— Тьма вас раздери и выпотроши… — выругался он, вторя моим мыслям.

И, в ошеломлении крутя головой, со звонким грохотом уронил на пол топор.

— Закопать в лесу? Нет, не пойдет — гончие могут обнаружить… — Габриэль еще раз прошелся мимо трех уложенных в рядок и накрытых одним большим одеялом тела. — Спустить в высохший колодец и уже потом закопать? Как вариант… Но где ж найти столько земли, чтоб завалить ею целый колодец…

Обняв себя за колени, я сидела на той самой кровати, где меня уже вовсю должны были насиловать, и наблюдала за ним, не отрывая взгляда.

Вниз, ему под ноги, я старалась не смотреть, хоть убитые мной ублюдки уже давно перестали дергаться и хрипеть.

— Надо еще подумать, как обеспечить тебе алиби, если тела всё же обнаружат, — Габриэль остановился, повернувшись ко мне. — Многие ведь видели, как ты вышла из зала… То есть фактически, ты будешь единственным подозреваемым. А учитывая то, каких опытных и дорогостоящих ищеек наймут родители наших «золотых» мальчиков, выйти на тебя не составит никакого труда. И проблема будет не столько в том, что ты убила — в принципе, это ведь была самооборона в чистом виде… а в том, КАК ты их убила. Ни один человек, даже я, мужчина, не смог бы разметать троих здоровых парней по стенам да еще и на такой высоте… Особенно ди Бареса, с его весом. А если узнают, что ты ведьма… — с нажимом в голосе он подытожил. — Нам просто необходимо придумать тебе алиби, Элайза.

Я кивнула, продолжая следить за ним взглядом — молча, почти не моргая, до странности спокойная.

«У тебя состояние шока», — сообщил мне Габриэль, жадно осмотрев меня и убедившись, что я цела и невредима.

Но я знала, что это не так. Знала, что причиной моего спокойствия был вовсе не шок, а завладевшее мной ощущение безжалостной справедливости того, что только что произошло. Безжалостной и ко мне — потому что я невольно стала убийцей. Но я ни на минуту не жалела о содеянном и, предложи мне выбор, постаралась бы повторить тот яростный выброс Охранной Магии, что спас мою честь и размазал насильников по стенке.