— А ты теперь моя единственная бабушка.

Руфь охнула, немало смущенная тем, что девочка видит ееслезы, и легонько коснулась рукой плеча Джейн.

— Это очень даже хорошо. А ты — моя единственнаявнучка.

В ответ Джейн восторженно улыбнулась и схватила Руфь заруку.

— Я рада, что ты такая хорошая. А то раньше я тебя дажебоялась. — Берни познакомил ее и Руфь только этим утром — всинагоге. — Я думала, что ты или старая, или злая, или еще какая-нибудьтакая.

Руфь нахмурилась:

— Тебе чего-то наговорил Берни?

— Нет. — Девочка отрицательно замоталаголовой. — Он сказал, что ты удивительная.

Руфь тут же просияла. Ребенок был просто замечательным. Онапотрепала девочку по головке и, взяв с подноса проходившего мимо официантапирожное, подала его девочке. Джейн разделила пирожное на две части и одной изних угостила Руфь, которая с благодарностью приняла предложенное. Они так идержали друг друга за руку. К тому времени, когда Лиз отправиласьпереодеваться, они уже были друзьями. Увидев, что мать вышла из зала, и поняв,что это может означать, девочка безмолвно заплакала. Берни, заметив это, тут жепоспешил к ней.

— Что с тобой, хорошая моя?

Его мать отправилась танцевать с посаженым" отцом.Берни склонился над девочкой и легонько обнял ее.

— Я не хочу, чтобы вы с мамой уезжали. Голосок еезвучал так жалобно, что сердце Берни готово было разорваться.

— Мы ненадолго…

Берни прекрасно понимал, что для такого ребенка, как Джейн,три недели — это целая вечность, но, увы, с этим он ничего не мог поделать.Заметив приближающуюся Трейси, Джейн заплакала еще горше. К ней подошла Руфь, идевочка прильнула к ней, как к своей давней знакомой.

— Господи! Что тут происходит?

Берни объяснил матери причину слез Джейн, и Руфь спросила унего уже шепотом:

— Почему бы вам не взять ее с собой?

— Я не знаю, как к этому отнесется Лиз… Все-таки этонаш медовый месяц.

Мать взглянула на плачущего ребенка и снова посмотрела вглаза сыну:

— Неужели ты можешь себе такое позволить? Ты несчитаешь, что все это время вы будете думать только о ней?

Берни улыбнулся.

— Мама, я тебя люблю.

Грех — вещь серьезная. Уже через мгновение он отправился напоиски Лиз, чтобы сказать ей, что он обо всем об этом думает.

— Но как мы ее возьмем? И вещи ее не собраны, и комнатадля нее не заказана!

— Все, что нужно, мы найдем… Если не будет комнаты,остановимся в каком-то другом месте…

— А если ее и там не будет?

— Тогда девочка будет спать вместе с нами. — Онзаулыбался. — Медовый месяц у нас все равно будет — не сейчас, таккогда-нибудь.

— Бернард Фаин… Что это с вами стряслось? — Лизпосмотрела на него с улыбкой, поражаясь тому, что ей посчастливилось найтитакого замечательного человека. Сомнения, можно ли поступать так с девочкой,постоянно мучили и ее, теперь же, кажется, все встало на свои места. —Прекрасно. Но что же мы должны в таком случае делать? Бежать домой и собиратьее вещи?

— Чем быстрее, тем лучше.

Он посмотрел на часы и поспешил вернуться в зал. Там онпервым делом поцеловал мать в щечку, затем попрощался с отцом и Полом Берманом,после чего взял на руки Джейн. В зал вернулась и Лиз. В новобрачных полетелирисовые зернышки. Джейн страшно перепугалась, решив, что Берни прощается и снею, он же сжал ее покрепче и прошептал на ушко:

— Ты поедешь с нами. Только закрой глазки, чтобы в нихрисинки не попали.

Джейн зажмурилась, блаженно заулыбавшись. Держа в одной рукеребенка и придерживая под руку Лиз, Берни направился к выходу. Их осыпали рисоми розовыми лепестками, это было удивительно…

Через минуту лимузин уже вез их в сторону Сан-Франциско. Нато, чтобы собрать вещи Джейн — в том числе и все подаренные ей Берникупальники, — у них ушло не больше десяти минут. К самолету они поспеливовремя. В салоне первого класса оказалось одно свободное местечко, Бернипоспешил взять на него билет, надеясь, что так же им повезет и в отеле. Джейнне уставала улыбаться. Победа! Она едет с ними! Сначала она устроилась наколенях у Берни, но уже через несколько минут перешла к матери и заснула у неена руках. Берни склонился к Лиз и поцеловал ее в губы, стоило погаснуть лампами начаться фильму.

— Госпожа Фаин, я люблю вас.

— Я люблю тебя, — ответила Лиз еле слышно, боясьразбудить ребенка. Она положила голову ему на плечо и задремала. Спала Лиз досамых Гавайев. Они провели ночь в Вайкики и на следующий день полетели в Кону.У них были забронированы два места в отеле «Мауна Кеа», но боги смилостивилисьнад ними, и им удалось получить еще одну, смежную с их номером комнату.Впрочем, радость их была непродолжительной. Чудище поселилось Под кроватьюДжейн и в «Мауна Кеа», поэтому девочка, как и прежде, спала вместе с ними на ихширокой кровати. Весь медовый месяц они провели втроем, и это обстоятельствопочему-то казалось им крайне забавным.

— Весной мы полетим в Париж, даю слово! Берни подкрепилсказанное, отсалютовав рукой, словно примерный скаут. Лиз расхохоталась.

— А если она снова начнет хныкать?

— Нет, нет… На сей раз этот номер у нее не пройдет.

— Поживем — увидим…

Стараясь не разбудить Джейн, Лиз потянулась к Берни ипоцеловала его в губы. В конце концов, Джейн была неотъемлемой частью их жизни,и с этим нельзя было не , считаться. Они провели на Гавайях три замечательныенедели и вернулись оттуда загорелыми, радостными и отдохнувшими. Всем своимзнакомым Джейн говорила, что у них с мамой был медовый месяц. Поездка вышладействительно замечательной — забыть такое было просто невозможно.

После возвращения с Гавайев время понеслось стремительно,при этом ни у Берни, ни у Лиз не было ни единой свободной минуты. Все лето ивсю осень Берни занимался показами мод, заказывал новые товары, встречался слюдьми из Нью-Йорка. Лиз была всецело занята домом — она то готовила, то что-топекла, то шила. Эта женщина умела делать абсолютно все, при этом она умудряласьсправляться со всеми делами в одиночку. Она даже выращивала розы в их маленькомсадике на Бьюкенен-стрит и возделывала крошечный огородик, в чем ей,естественно, помогала Трейси. Все это время жизнь была настолько наполненной,что наступление апреля стало для них буквально неожиданностью. Берни пришловремя отправляться в Нью-Йорк по делам, связанным с магазином, откуда он долженбыл полететь в Европу. Лиз никогда не доводилось бывать ни в Нью-Йорке, ни вЕвропе, и Берни с нетерпением ждал того момента, когда он сможет показать ихей. Ему хотелось бы взять с собой и Джейн, но он твердо пообещал Лиз, что этобудет их настоящий медовый месяц. Все проблемы разрешались сами собой. Онспланировал поездку так, что она приходилась на двухнедельные каникулы Лиз и Джейн.Девочке они предложили погостить у бабушки и дедушки Файнов, чему таобрадовалась настолько, что даже забыла о Европе.