Он смотрел на идущих по трапу пассажиров и вскоре увиделзнакомую фигуру. На матери была меховая шапка и новая норковая шуба, она несладорожную сумку от Луи Вюиттона, которую Берни подарил ей год назад. Отец былодет в отороченное мехом пальто. Увидев сына, мать заулыбалась и поспешила емунавстречу.

— Привет, милый.

Они обнялись, после чего Берни пожал руку отцу.

— Здравствуй, папа.

Он вновь повернулся к матери.

— Ты прекрасно выглядишь, мама.

— Ты тоже. — Она немного поморщилась. — Вид,правда, несколько усталый, но это ничего, на Гавайях ты быстро придешь в норму.

— Поскорей бы.

Они планировали провести там три недели — на это время Лиздолжна была взять отпуск. Тут Берни заметил, что мать недоуменно озирается посторонам.

— Лиз не приехала. Я решил сначала поселить вас в отелеи уже потом пригласить туда ее.

Было уже четыре. В отеле они должны были оказаться примернов пять, Лиз же собиралась появиться в баре около шести. Обед был заказан насемь или, по нью-йоркскому времени, — на десять. Разница в три часа вскором времени должна была сказаться на родителях, а ведь впереди их ждалтяжелый день: церемония в синагоге Эмануил, обед в отеле «Альта Мира», а затемеще и перелет… Берни и Лиз летели на Гавайи, родители — в Акапулько.

— Почему же она не приехала?

Мать всем своим видом давала понять, что она смертельнообижена. Что бы там ни думал Берни, она оставалась верной самой себе. Было быстранно, если бы с трапа самолета с отцом сошла не она, а другая женщина. Берниулыбнулся.

— Ты не представляешь, сколько у нас дел, мама. Новыйдом, все эти…

— Неужели ей трудно было приехать сюда? Она что — нехочет встречаться со свекровью?

— Она встретит нас в отеле.

Мать победно улыбнулась и, подхватив Берни под руку,направилась к багажному отделению. Настроение у нее было на редкость хорошее.Она не говорила ни об умерших соседях, ни о разводах родственников, ни обиспорченных продуктах, лишивших жизни десятки ни в чем не повинных людей. Онане пожаловалась даже на то, что один из ее чемоданов едва не потерялся — егосняли с самолета в последнюю минуту. Берни с облегчением подхватил этот чемодани вместе с родителями направился к автостоянке. Пока они ехали в город, Бернибез умолку болтал о своих планах, о том, что они собираются делать послеженитьбы и так далее. Мать же рассказала ему о прекрасном платье, купленном еюв «Вольфе» за пару недель до этого; оно было светло-зеленым и удивительно шлоей. Берни решил немного поговорить с отцом, но тут они уже подъехали к отелю.Он оставил родителей, пообещав вернуться через час.

— Я вернусь очень быстро, — сказал он таким тоном,каким обычно увещевают маленьких детей, после чего сел в свою машину и поспешилдомой — принять душ, переодеться и захватить с собой Лиз.

Когда он приехал домой, та все еще была в ванной. Джейниграла в своей комнате с новой куклой. Все последнее время она ходила какая-тогрустная, Берни думал, что это может быть как-то связано с их переездом в новыйдом. Прошлой ночью она вновь спала вместе с ними, при этом Берни пообещал Лиз,что такого больше не повторится.

— Приветик… Как подружка?

Он смотрел на Джейн, стоя в дверях ее комнаты. Немногопомедлив, он вошел в комнату и сел рядом с девочкой. Та холодно улыбнулась емуи вдруг ни с того ни с сего рассмеялась:

— Ты прямо как Златовласка. Берни заулыбался:

— Это с бородой-то? Странные ты, однако, книги читаешь.

— Просто для этого стульчика ты слишком большой. Ондействительно сидел на одном из детских стульчиков.

— Ну и ладно. — Берни обнял Джейн. — У тебявсе в порядке?

— Да. — Девочка пожала плечиками. — Оченьдаже хорошо. Даже слишком…

— Что-то я тебя не понимаю. Тебя снова беспокоит точудище, которое живет у тебя под кроватью? Если хочешь, мы его прогоним совсем…Хотя ты, наверное, знаешь, что там никого нет…

— Еще бы я не знала! — Джейн смерила его взглядомтак, словно не она, а он придумал это самое чудище. На такое способны толькомалые дети, которые хотят одного — спать с мамой в одной кроватке. Бернипокачал головой.

— Тогда в чем же дело? Джейн заглянула ему в глаза.

— Ты увозишь мою маму. И очень надолго… В глазах еезаблестели слезы. Берни вдруг стало по-настоящему стыдно.

— Понимаешь… У нас ведь медовый месяц… Все это время отебе будет заботиться тетя Трейси.

Сказанное, надо признать, звучало не слишком-то весело. Вовсяком случае, Джейн его слова нисколько не успокоили.

— Я не хочу с ней оставаться.

— Это еще почему?

— Она заставляет меня есть овощи.

— А если я попрошу ее не делать этого?

— Она тебя все равно не послушает. Она, кроме них,ничего не ест. Говорит, что мертвыми животными питаться нельзя.

Он понимающе закивал, вспомнив вдруг о тех мертвых животных,которые ждали их на обеденном столе в «Звезде».

— Я с этим не вполне согласен.

— Она не дает мне ни сосисок, ни гамбургеров, ничего изтого, что я люблю…

Голос Джейн жалобно дрогнул.

— А если я попрошу ее давать тебе то, что ты любишь?

— Что это у вас за проблемы?

В дверях, завернувшись в полотенце, стояла Лиз. Светлые ееволосы ниспадали на влажные плечи… Берни вздохнул и сказал:

— Так, ничего серьезного.

— Джейн, может быть, ты не наелась? На кухне естьбананы и яблоки.

Лиз уже накормила девочку обедом, за которым последовалграндиозный десерт.

— Нет, я ничего не хочу.

Лицо Джейн вновь приняло грустное выражение.

— Если мы не поспешим, мы точно опоздаем. С ней все впорядке. — Как только дверь в ванную закрылась, он добавил шепотом:

— Расстраивается из-за того, что мы уезжаем на целыхтри недели.

— Джейн сама тебе это сказала? — изумилась Лиз итут же заулыбалась. — Мне она ничего не говорила. Наверное, решила, чтотебя легче разжалобить. И, надо признать, она права.

Лиз обхватила руками его шею, отчего полотенце упало.

— Так я никогда не соберусь, — пробурчал Берни и,заперев дверь, включил воду. Ванная быстро наполнилась паром. Он стал медленнораздеваться, по-прежнему не отрывая глаз от Лиз. Они вновь занимались любовью вванной, но уже не так, как той ночью в отеле. Когда все было позади, и она, ион выглядели донельзя довольными. Берни встал под душ и по-мальчишескиулыбнулся.