пока мы еще не разобрались со своей промышленной политикой, экономической политикой и не хотим институциализировать свою ответственность перед чиновниками в Женеве. А раз правительство это делает, значит, им кажется, что… А может, у кого-то есть интересы в каких-то бизнесах, которые… Мы не знаем этого.

Ведущий: Не исключено.

Ремчуков: Но мотивы такого оголтелого стремления туда попасть мне понятны… У меня есть, конечно, версии, но я не буду говорить.

Ведущий: Еще об одном грустном факте, о котором я упомянула вначале, о нашем 60-м месте в мировом рейтинге благополучных стран. Обидно даже не то, что наше место 60-е, а то, что мы оказались ниже Белоруссии, съехали со своего собственного 55-го места, которое у нас было, по-моему, несколько лет назад. А при этом мы говорим о том, что у нас вроде бы все стабилизируется, все спокойно и пенсии выплачиваются.

Ремчуков: Этот показатель называется «индекс развития человека», он включает в себя очень много параметров, по которым и идет оценка. Это и продолжительность жизни, это и уровень преступности в обществе, опасно или не опасно, стрессы на работе, предсказуемость-непредсказуемость экономической политики…

Ведущий: Уровень образования.

Ремчуков: Уровень образования, инвестиции в образование по поддержанию и переподготовке этого уровня и так далее. То есть по количеству параметров, когда они все суммируются, мы видим, что в последние годы президент взял под контроль выплаты пенсий, пособия, растут минимальные ставки. Да, это делается.

Но по всему комплексу, о котором мы неоднократно говорили и который касается так называемых «новых бедных русских», возможности их переподготовки, промышленной политики, о которой я вам говорю, еще мало что сделано. Надо создать предпосылки предсказуемости. Ведь от чего люди сходят с ума? От неопределенности. Ты сегодня приходишь на работу, а рабочее место пусто, дверь закрыта, нет денег, мы не смогли реализовать продукцию, банкротство. Вот от этого люди дергаются. Промышленная политика, в том числе и автомобильная промышленность, о которой мы говорим, для 10 миллионов человек, занятых в производстве, плюс по три члена семьи, итого 30 миллионов человек, — для них это некая предсказуемость. Страна сказала, что автомобильная отрасль будет развиваться, что там будут созданы некие условия для добросовестных инвесторов, и люди могут планировать свою жизнь, связывать свою судьбу с этим производством и так далее. Если правительство не примет такую стратегию, откажется или дезавуирует фактически принятую концепцию, а концепция — это общие слова, ее нужно воплотить в конкретные меры, тогда инвестор уходит. Эти 30 миллионов остаются один на один со своей судьбой, и тогда «индекс развития человека» в стране упадет до 80-го места, потому что 30 миллионов человек остаются без фиксированного дохода, будут жить на пособия.

А пособия надо выплачивать из налогов тех же производителей. Производители закрылись — налогов нет. Где государство возьмет деньги? Именно поэтому мне кажется, что форсированное вступление в ВТО на фоне более серьезных проблем — это абсолютное безумие.

Ведущий: Грустно мы с Вами заканчиваем беседу. Но горькая правда всегда, наверное, полезнее сладкой, усыпляющей неправды, скажем так. Поэтому, конечно, огорчаться не будем, все равно надо работать…

Ремчуков: Будем работать, конечно.

Ведущий: Все будут работать. Заблуждения рассеются, и те люди, которые принимают решения, начнут, может быть, больше книжек читать, станут думать, поумнеют.

Ремчуков: О книжках мы не думаем. Мы хотим, чтобы эти люди ездили на предприятия, общались с людьми и спрашивали, что им нужно, и слушали. А они их боятся, чураются и придумывают какие-то схемы, которые вычитывают на сайтах Мирового банка или Международного валютного фонда.

Ведущий: Мы будем надеяться, что будет сделано то, что людям необходимо. И как сказано в одном известном подметном письме, которое распространяется среди легковерных граждан, «и тогда будет вам счастье». Вот будем надеяться, что счастье будет.

Константин Ремчуков в программе «От первого лица», 04.12.2002

Радиостанция «Радио России». Ведущий — Наталия Бехтина.

Ведущий: Мы с моим гостем, сейчас я вам его представлю (а вы хорошо его знаете), только что говорили о жизни вообще: иногда люди любят поговорить о жизни, прежде чем начать серьезный разговор о проблемах; мы пришли к тому, что все-таки самое главное, наверное, жить здесь и сейчас. Константин Ремчуков, депутат Государственной Думы, сегодня гость передачи от «Первого лица». Здравствуйте, Константин Вадимович. Заканчивается год, очень быстро идет время, до Нового года осталось чуть- чуть. И не в рассуждении и не в подведении каких-то возвышенных итогов, но просто думая о том, что время идет быстро-быстро, — как мы живем? Правильно ли мы живем? Не в смысле даже, может быть, каких-то нравственных вещей. Об этом вслух не говорят, наверное, даже и не думают. Просто давайте посмотрим, как мы прожили этот год. Не мы с Вами лично, а мы — страна. Потому что Вы — государственный человек, информированный человек. Я тоже более или менее слежу за жизнью страны, представляю себе, как мне кажется, как живут люди не только в Москве. Стали мы жить лучше в 2002 году или мы пока еще живем так себе?

Ремчуков: Во-первых, критерий «лучше» — это очень субъективно. Лучше или хуже за всю страну сказать нельзя. Вначале общее ощущение, которое базируется на цифрах и впечатлениях, на оценке социологов, которые спрашивают: живете ли вы лучше, чем жили вчера, чего вы ждете от будущего. В целом число людей, которые считают, что они в этом году прожили не хуже, чем в прошлом, плюс те, которые считают, что они этот год прожили лучше, чем прошлый, увеличилось по сравнению с прошлым годом где- то на 12 %. То есть на вопросы: «Вы живете так, как в прошлом году?» — отвечают «да». — «Вы живете лучше, чем в прошлом году?» — отвечают «да» больше, чем те, кто считают, что они живут хуже, чем в прошлом году, на 12 %. Любая социология, конечно, несовершенна, но, тем не менее, это соответствует моему ощущению, что в целом произошло как бы «устаканивание» политической ситуации