И в этот самый миг за окном рассыпались огни фейерверка. Они сначала бросились в комнату и приникли к окну, а потом Стас взял Антонину за руку и потащил во двор. Вскоре они оказались в толпе других гостей, любующихся огненной красотой, взлетающей в небо, а затем медленно опадающей в густую темноту.

После фейерверка они распрощались с хозяевами, несмотря на то что те в два голоса убеждали их остаться на ночь.

– Нет-нет, – отнекивалась Антонина и добавляла смущённо: – У меня там Вася один остался.

– А сколько ему лет? – спросил хозяин.

– Восемь, – ответила Антонина.

– Вы не боитесь его такого маленького одного дома оставлять? – удивилась хозяйка.

– Он уже большой, – загадочно улыбнулась Антонина.

– Вася – это кот, – счёл нужным внести пояснения Стас.

– Ах, кот, – улыбнулась хозяйка, и они оба с мужем рассмеялись.

– Кот за одну ночь и без вас не пропадёт, – попытался друг Стаса настоять на ночёвке.

– Нет уж, мы поедем, – сказал Стас, похлопал друга по плечу, потом обнял. – Ну, всего тебе! Праздник удался!

Он галантно поцеловал руку матери друга, потом хозяйке дома и, увлекая за собой Антонину, не оборачиваясь, направился на стоянку. Вскоре они уже сидели в салоне его автомобиля.

– Ну что, в обратный путь? – подмигнул ей Стас.

И она согласно кивнула. Больше за всю дорогу никто из них не проронил ни слова. Антонина облегчённо вздохнула, когда автомобиль остановился возле её дома.

И уже когда они подъехали к её дому, Стас спросил:

– Устала?

– Не то чтобы очень, – отозвалась она задумчиво.

– Понятно, переполнена впечатлениями, – улыбнулся Стас.

– Какой ты догадливый.

– А то! Я даже не буду напрашиваться к тебе на чай.

Она кивнула, в душе поблагодарив его за тактичность и понимание.

– Ну пока, – сказал Стас и чмокнул её в щёку. Чмокнул без всякой страсти и нежности, чисто по-дружески.

– Пока, – сказала она, выбралась из салона и направилась к подъезду.

Он подождал, пока она поднимется на свой этаж, откроет дверь, наверное, полюбезничает в прихожей с Василием, выговаривающим ей на своём кошачьем языке за позднее возвращение.

«Ему бы маманей быть или тётенькой», – подумал с улыбкой о коте Стас.

Но вот в окнах Антонининой квартиры вспыхнул свет, и он тронул автомобиль с места.

Тоня увидела из окон неосвещённой спальни, как машина Стаса медленно выезжала с её двора, и улыбнулась, догадавшись, что он ждал, когда она включит свет в квартире.

Спать ей абсолютно не хотелось, и поэтому она сделала себе тёплую ванну с лавандовой ароматной пеной и лежала в ней почти час. Василий сидел на краю раковины и внимательно смотрел на неё сверху вниз.

Антонина думала о прошедшем дне, перебирала в уме все мелочи. В голове промелькнула провокационная мысль: «Может, стоило принять приглашение хозяев и остаться ночевать в этой загородной усадьбе, утопающей в саду? Нам бы со Стасом, скорее всего, постелили в одной комнате».

Она представила большую двуспальную кровать и почему-то накрахмаленные простыни. Хотя кто их теперь крахмалит? Но ей представлялось, что первая ночь любви гораздо романтичнее на накрахмаленных простынях. А ещё ей чудился шум листвы за окном.

И тут она подумала, а вдруг бы их ложе было застелено шёлковыми простынями, и они бы постоянно съезжали с них на пол.

Антонина прыснула со смеху. Нет, она не жалела, что согласилась поехать на праздник, но…

Это «но» – было занозой в её сердце. Она даже представить себе не могла, что же ей делать дальше. Благоразумие советовало как можно быстрее расстаться со Стасом и больше никогда ни при каких обстоятельствах с ним не встречаться. А сердце… Глупое сердце!

Кстати, почему сердце называют глупым? За то, что оно умеет любить и хочет быть любимым? Может, оно и не глупое вовсе.

Василий теперь сидел на краю ванны и недовольно дёргал хвостом.

– Иду-иду, счастье ты моё ненаглядное, – сказала ему Антонина, выбралась из ванны, закуталась в махровую простыню и потопала на кухню.

Там она заварила себе чашку мятного чая, скормила Василию, чтобы задобрить его, кусочек курицы и улеглась спать.

Вот только уснуть ей так и не удалось, хотя на этот раз она опустила портьеры.

И вместо луны общаться ей пришлось с бессонницей. А эту докучную даму уж точно никто из знакомых с ней не понаслышке не назовёт приятной во всех отношениях…

И только тихое сопение кота удерживало Антонину от того, чтобы встать и напиться… валерьянки.

Василий имел свойственную почти всем кошачьим слабость к этому растению. И уж тогда им точно обоим будет не до сна.

Стас тоже не спал в эту ночь. Ему было ясно, что их платонические отношения слишком затянулись. По современным меркам, конечно. Он не имел ни малейшего желания, подобно кавалеру девятнадцатого века, вздыхать под окнами возлюбленной в течение года. Но что делать в их с Тоней ситуации, он тоже не знал.

То, что он любит Антонину, Стас понял давно. Но не мог же он сказать ей с бухты-барахты: «Давай съедемся и будем жить вместе».

Стас видел, что нравится Антонине, но видел он и то, что Антонина боится вступать в серьёзные отношения с ним. Это извечное общественное мнение не просто пугало её, а наводило на Тоню панический ужас. Хотя кому какое дело, кто с кем живёт? Ещё классик сказал, что любви все возрасты покорны. И что с того, что в их паре будет старше она, а не он?

Думать о том, что их счастью не суждено сбыться из-за такой мелочи, как разница в возрасте, было мучительно. Но и не думать было нельзя.

Стас всё-таки лёг в постель и постарался уснуть. Идти на работу невыспавшимся – тоже не дело.

Однако уснул он только под самое утро. С трудом разлепил глаза, услышав звонок будильника. Сосчитал до десяти и поплёлся в ванную. Холодный душ освежил его и привёл в чувство. Допивая свой утренний кофе, Стас думал о том, что он обязательно что-нибудь придумает. А садясь за руль автомобиля, он уже был уверен в этом.

Глава 9

Прошла добрая половина августа, но зной и не думал спадать. Жарко было с самого утра. Розовое молоко зари стекало с утреннего неба, лежало на росистой траве, дрожало на метёлках ковыля, впитывалось в пыль дорог.

Невыспавшаяся Антонина сидела на кухне и пила чай с ватрушкой, завалявшейся в холодильнике аж со вторника минувшей недели.

Предварительно обнюхав её со всех сторон, Тоня пришла к выводу, что она вполне съедобна. Неожиданно ватрушка ещё и вкусной оказалась.

«Бывают