Она тихо вздохнула, он приподнялся, убрал с её лба влажные пряди разметавшихся волос и поцеловал в губы. Её груди, заволновавшись, приподнялись ему навстречу.

Он улыбнулся и ласково прошептал:

– Оказывается, ты у нас, Тонечка, весьма темпераментная девушка.

– Глупый…

– А то, – ответил он, улыбаясь, – разве ты не слышала, что от любви глупеют?

Не дав ему опомниться, Антонина опрокинула его на спину и молниеносно оседлала. У неё так давно не было мужчины, что копившаяся годами неутолённая страсть, вырвавшись наконец на свободу, вызвала временное помрачнение рассудка. Антонина напрочь забыла о своём возрасте, сдержанности и стыде.

Подчинившись заданному ей темпу, молодой мужчина слабо вскрикнул. Дотянулся до её грудей и стал осторожно сжимать её соски. Её ноги крепче сжали его бёдра. И они оба взмыли в поднебесье страсти, всё выше и стремительней, пока не достигли вершины.

Его бёдра качнулись в последний раз, когда она, остановившись на взлёте, закричала и замерла, чтобы упасть и медленно лететь с пика наслаждения, по капельке теряя высоту…

Весь мокрый и счастливый Стас замер под её ослабевшим телом. А она, устроившись поудобнее на его груди, задремала.

– Ты спишь? – спросил он через некоторое время.

– Нет, отдыхаю, дремлю, как Васька.

– Надеюсь, это не он научил тебя таким кульбитам, – тихо рассмеялся Стас.

– Не он, ты забыл, что я трижды была замужем?

– Я вообще-то не знал, сколько у тебя было мужей. Ты не была со мной достаточно откровенна, – мягко укорил он.

– Целых три, – вздохнула Антонина.

– Значит, я буду четвёртым и последним. Теперь-то ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, дотянулся до своей одежды и достал кольцо из коробочки.

– Нет.

– Почему?! Чёрт побери! – вырвалось у него. – Я в жизни не встречал таких упрямых женщин!

– А у тебя их много было?

– Не считал, – сорвалось с его губ.

– Вот видишь!

– Что я должен видеть?! – рявкнул Стас.

– Ты нравишься женщинам. Так зачем тебе я? Нищая пенсионерка? – спросила она.

– Не говори глупостей! – заорал он так громко, что задрожали все висюльки на хрустальной люстре, которую они покупали ещё с первым мужем Виталиком, который, собственно, и обучил её искусству любви.

– Но это правда! У меня только эта квартира и пенсия! – Антонина лукавила, были у неё сбережения, но она собиралась потратить их на внуков, когда они подрастут.

Она была уверена, что тратить деньги на себя неправильно, а тратить их на мужчин – аморально. Стас, естественно, ничего о её сбережениях не знал. О них не знали даже родные дети.

– Ну и что? – продолжил кричать Стас. – Я хочу жениться на тебе! А не на твоей квартире и пенсии!

– Нет.

– Но почему, почему?

– У нас разница в двадцать семь лет.

– Что ты заладила, как попугай! Последний раз спрашиваю тебя, выйдешь ты за меня замуж или нет?!

Она покачала головой.

Он вскочил и стал одеваться.

– Подожди, любимый! – вырвалось у неё со слезами в голосе.

– Значит, всё-таки любимый? – спросил он со злым сарказмом.

– Любимый! Любимый! – заверила она его, прижимая руки к груди.

Он продолжал застёгивать рубашку.

– Мы ведь можем просто встречаться, – проговорила она жалобно.

– Ага, бесплатный секс с молодым партнёром. Никаких тебе обязательств и куча удовольствий. Как же, наслышан. Гормонотерапия называется! – Теперь его голос стал злым. – Хорошо собралась устроиться!

– Какая гормонотерапия! Я же всё тебе объяснила!

– Я всё понял. Счастливо оставаться!

– Подожди, Стас! Пожалуйста!

– Прощай!

На пороге он обернулся.

– Впрочем, если одумаешься, позвони, телефон ты мой знаешь.

Чутким слухом влюблённой женщины Антонина расслышала в голосе Стаса тщательно скрываемую боль, и её собственная боль усилилась троекратно.

– Стас! Я прошу тебя!

Он не ответил и не обернулся. Вскоре она услышала, как хлопнула в прихожей входная дверь. И кажется, побелка посыпалась с потолка.

Антонина уронила голову на подушку, ещё хранящую не только аромат, но и тепло его тела, и зарыдала в голос.

Прибежал испуганный Василий и стал бегать вокруг кровати с истошными воплями, потом запрыгнул на постель и прижался к хозяйке. Дрожь, сотрясающая мягкое тело животного, образумила Антонину, и она замолчала.

– Прости меня, Вася. – Антонина спрятала мокрое лицо в шерсти кота, и он тихо замурлыкал.

Через некоторое время женщина сумела успокоиться.

«Да, – решила она, – моя женская судьба завершилась, но жизнь тем не менее продолжается. Я мама, бабушка и просто человек, который имеет право на свои пусть маленькие, но радости. Буду встречаться с подругами, ходить в музеи, театры. Каждое лето будем ездить с внуками на море. А зимой буду много читать. Наконец-то у меня появилось для этого достаточно времени».

Читать Антонина любила с детства и в юности и в молодости прочитала почти всю русскую и зарубежную классику. Она и детей приобщила к книгам.

«Так что впереди меня ждёт долгая и интересная жизнь», – утешала она сама себя, не давая всплыть перед глазами образу Стаса, такого любимого и желанного.

Глава 10

Август истаял в лёгкой дымке. Несколько раз Антонине звонила Полина и звала к ним, говорила, что они с Вовиком соскучились.

Но Антонина отнекивалась, всякий раз находила веские причины, чтобы не ехать. Чего тут скрывать, она боялась встретиться в загородном доме Ларионовых со Стасом. Даже мимолётная встреча с ним разбередила бы все её едва затянувшиеся сердечные раны. Правда, в самом конце августа Полина пожаловалась, что и крестник к ним носа не кажет уже давно.

– Почему? – невольно вырвалось у Антонины, прежде чем она успела прикусить язык.

Но на её счастье, подруга, кажется, ничего не заметила.

– Говорит, что работы невпроворот, – ответила Полина и добавила со смешком: – Наверное, всем старухам одновременно приспичило перелицеваться.

– Скажешь тоже, – невесело отозвалась Антонина.

– А что, – воскликнула Полина, – может, и нам с тобой тоже сделать пластику? Чем мы хуже других?!

– Не выдумывай, – остудила пыл подруги Тоня и добавила: – К тому же тебе Вовик не разрешит.

– Точно! – радостно согласилась Полина. – Мой Вовик – такой ретроград! Говорит, я люблю тебя такой, какая ты есть.

– Счастливая ты, Полинка, – безо всякой зависти произнесла Антонина.

– Что есть, то есть, – с готовностью согласилась подруга.

Наступил сентябрь, но, несмотря на это, было по-летнему солнечно и тепло. Благоухали клумбы, ещё не опалённые морозом, люди радовались нежданному продолжению лета, улыбались, гуляли по бульварам, сидели в уличных кафе под разноцветными зонтиками, ели мороженое, одним словом, радовались жизни.

Однако Антонине казалось, что её солнце, как в давней детской сказке, проглотил злой крокодил, и все дни казались однообразными и серыми. И это несмотря на все произносимые ею мантры.

Она машинально вставала утром, принимала душ, завтракала, выполняла домашнюю работу, ходила в