внимание на разброс страниц сносок в этой главке: от первой книги до последней. Разброс этот свидетельствует о том, что для автора не существует дозволенной зарубежной войны и недозволенной гражданской: любая война губительна, любая развращает человека, всякая — ​дрянное дело.

Исследователь творчества Шолохова Ф. Ф. Кузнецов в книге «“Тихий Дон”: судьба и правда великого романа» пишет: «На вопрос Г. Хьетсо “Написан ли “Тихий Дон” для контрреволюционеров” М. А. Шолохов ответил: “Нет… Роман написан для народа. Нашего. И для вас, для вашего народа! — ​подчеркнул Шолохов. — ​И для таких белых, как Кудинов… Кстати, он-то смотрел на “Тихий Дон” по-иному”»[167].

Герои и их пути

С Григорием Мелеховым мы проходим путь от мирной жизни через горнило исторических событий к утрате почти всех близких. Григорий является в разных человеческих проявлениях — ​не только в героических и восхищающих, но и в пугающих. В этом явлена его человечность, покоряющая читателя.

Финал пути Григория открытый: «Как выжженная палами степь, черна стала жизнь Григория. Он лишился всего, что было дорого его сердцу. Все отняла у него, все порушила безжалостная смерть. Остались только дети. Но сам он все еще судорожно цеплялся за землю, как будто и на самом деле изломанная жизнь его представляла какую-то ценность для него и для других» (т. 5, кн. 4, с. 491). И роман заканчивается картиной: отец и сын на опустошенной, измученной кровопролитием земле, но вокруг весна, как надежда на новое созидание.

Образы героинь Шолохова восходят к классической русской литературе. Ильинична и Татьяна продолжают традицию, заданную пушкинской Татьяной. Ильинична — ​великая труженица, мудрая мужественная старуха, которая сохранила верность мужу, несмотря на то что от него натерпелась. Наталья словно повторяет ее путь: тоже долготерпеливая, тоже однолюбивая.

Образы Дарьи, Аксиньи связаны со страстными героинями Достоевского — ​с Настастьей Филипповной или Грушенькой. Образ Аксиньи воплощает порыв и протест. Правом выбрать, кого любить, она утверждает свою свободу.

Аксинья меняется. И в характере ее изменений читаются взгляды Шолохова на женское призвание: женщина должна быть матерью. В Аксинье подчеркивается порочность, когда у нее нет детей и, напротив, она хорошеет, детьми обзаведясь. Когда она рожает Григорию Танюшу, у нее появляются «похорошевшие глаза», «уверенно счастливая осанка». После потери дочери и после того, как она уведет Григория из семьи, Шолохов вновь описывает ее эпитетом «порочный». И уже в конце романа, когда она приняла детей Натальи и заботится о самом Григории, она одновременно и мать, и «ведет себя по-детски».

И с этой Аксиньей читатель прощается в конце романа вместе с Григорием: «Хоронил он свою Аксинью при ярком утреннем свете. Уже в могиле он крестом сложил на груди ее мертвенно побелевшие смуглые руки, головным платком прикрыл лицо, чтобы земля не засыпала ее полуоткрытые, неподвижно устремленные в небо и уже начавшие тускнеть глаза. Он попрощался с нею, твердо веря в то, что расстаются они ненадолго…

Ладонями старательно примял на могильном холмике влажную желтую глину и долго стоял на коленях возле могилы, склонив голову, тихо покачиваясь.

Теперь ему незачем было торопиться. Все было кончено.

В дымной мгле суховея вставало над яром солнце. Лучи его серебрили густую седину на непокрытой голове Григория, скользили по бледному и страшному в своей неподвижности лицу. Словно пробудившись от тяжкого сна, он поднял голову и увидел над собой черное небо и ослепительно сияющий черный диск солнца» (т. 5, кн. 4, с. 490).

А вот завершение романа: «Что ж, и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына… Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром» (т. 5, кн. 4, с. 495).

По поводу финала писатель Александр Мелихов в своем эссе написал так: «Жена Шолохова Мария Петровна, с которой он прожил почти шестьдесят лет, вспоминала, что, завершив этот финал, писатель встретил ее с лицом, залитым слезами. И эти слезы, слезы самого поэта и миллионов его читателей, и есть подлинный ответ на вопрос, кто хорош, а кто плох. Это поняли даже самые бездарные, идеологически натасканные критики: если Гражданская война истребляет таких прекрасных, так полюбившихся нам людей — ​значит, будь проклята эта война»[168].

Шолохов и Нобелевская премия

Иосиф Бродский в 1988 году высказался о вручении Нобелевской премии Шолохову так: «Что касается Шолохова, то я думаю, что премию получил на самом деле подлинный автор “Тихого Дона”. <…> Вообще же я считаю, что тогда ее получил Патоличев, министр внешней торговли, разместивший в Швеции многомиллионный заказ на постройку судов»[169]. Объясняется ли награждение Шолохова исключительно политико-экономическими соображениями шведского правительства? Факты свидетельствуют, что замечание Бродского в равной мере едкое и несправедливое.

«Тихий Дон» издавался в Европе не меньшими тиражами, чем «Доктор Живаго». Он обрел немедленную популярность во Франции. В газете «L’Humanité» публиковались первые два тома романа начиная с марта 1930 года. От первого отклика на роман, которым принято считать отзыв Андре Марселя, где писатель называет «Тихий Дон» «красной Илиадой», до вручения Нобелевской премии творчество Шолохова неизменно вызывало интерес европейских читателей.

В 1932 году «Тихий Дон» опубликовали в Дании. В газетах то и дело появлялись рецензии на роман, который именовали «документом эпохи, гремящим на весь мир»[170], сравнивали и отмечали близость с исландскими сагами и романом «Война и мир» Л. Н. Толстого, называя Шолохова «новым великим русским писателем, новым Толстым, вышедшим из окопов, но живущим требованиями реализма наших дней»[171]. При этом многие датские читатели полагали, что «Тихий Дон» написан эмигрантом, так их впечатлила независимость авторской позиции.

В декабре 1934 года Шолохов сам приехал в Данию и выступил в январе 1935‑го в Копенгагене с докладом о советской литературе. Его встречал и сопровождал известный датский писатель-коммунист Мартин Андерсен-Нексё, который в своей речи выразил убежденность в том, что «Тихий Дон» имеет всемирное значение.

После Второй мировой войны в Скандинавских странах, в частности в Дании, интерес к произведениям Шолохова возрос по двум причинам: 1) в годы немецкой оккупации фашисты сожгли многие библиотеки Дании и Норвегии, особенно рьяно они уничтожали русскую литературу, и из-за угрозы преследований читатели прятали экземпляры популярного в середине 1930‑х годов «Тихого Дона»; 2) от участников движения Сопротивления распространялись сведения о том, что Шолохов всю войну служил военным корреспондентом