представить, что один человек может быть виновен в смерти стольких людей. Как и большинство других серийных убийц, Шипман умел «прятаться на виду». Как врач, он был уважаемым человеком, которому доверяли. Люди с готовностью пускали его в дома и спальни в моменты своей наибольшей уязвимости и отдавали ему в руки свою жизнь. Гарольд Шипман отвечал на такое доверие убийствами.

По оценкам, в период с 1975 по 1998 г. Гарольд Шипман мог убить более 250 человек

Дело Шипмана поразило врачебное сообщество в самое сердце, ударив по священным отношениям между доктором и пациентом. Один из главных вопросов, на которые у нас нет ответа, – каким был мотив этого человека? Возможно, мы прольем немного света на то, как он стал чудовищем, взглянув на годы его становления.

Гарольд Шипман, дитя беби-бума после Второй мировой войны, родился 14 января 1946 г. в Ноттингеме, Англия. В полном соответствии со стереотипным представлением о детстве серийного убийцы он рос замкнутым мальчиком без друзей, который больше любил сидеть дома, чем играть на улице с другими ребятами. Его родители были простыми работягами, солью земли. Отец, Гарольд-старший, водил грузовик, а мать Вера занималась домом и тремя детьми, из которых Гарольд был средним. Судя по всему, он был маминым любимчиком.

В 1940–1950-е гг. в Великобритании резко выросло число случаев рака легких из-за повсеместного и всеобщего курения. Вера Шипман заболела, когда Гарольд был подростком. Мальчик бежал из школы домой, чтобы ухаживать за матерью. Они всегда были близки, но из-за болезни их связь стала еще теснее.

Несмотря на усилия врачей, болезнь Веры прогрессировала. В те времена врачи часто ходили по домам своих пациентов. Чтобы хоть немного облегчить состояние больной, врач регулярно вводил ей морфин – опиоидный анальгетик с продолжительным эффектом. Легко представить себе Гарольда, который сидел в комнате матери и наблюдал, как доктор вводит в вену средство, которое могло избавить ее от боли.

Гарольд мало распространялся о своей частной жизни, но, судя по всему, именно в этот период он решил стать врачом. Наверное, ему тоже хотелось приносить людям облегчение и покой, какой давал его матери семейный врач. Вполне возможно, если бы не болезнь Веры Шипман, Гарольд выбрал бы другую профессию и таким образом лишился бы шанса на убийство. Заманчиво вообразить такой альтернативный сценарий: стань Гарольд Шипман, например, бухгалтером, предпринимателем или учителем – и потенциальный маньяк внутри него так никогда бы и не проснулся.

Но этого не произошло. Вдохновившись примером доброго доктора, который помогал его матери, Шипман решил стать врачом. Со второго раза ему удалось поступить на медицинский факультет Лидсского университета.

Девушка Шипмана, Примроуз Окстоби, забеременела в 17 лет. С точки зрения общества, единственным приемлемым вариантом для молодых людей была женитьба. Гарольд, которому было 19 лет, предложил Примроуз руку и сердце, и они стали строить планы на совместную жизнь и воспитание ребенка.

Первый этап учебы на врача занимал пять лет. Нельзя сказать, что Гарольд был лучшим среди сокурсников, но он делал все возможное, учитывая трудности семейной жизни с маленьким ребенком в таком молодом возрасте. Надо сказать, Примроуз очень поддерживала его, а разрядиться он мог на спортплощадке, как в школьные годы. Так что постепенно жизнь входила в спокойное русло.

Завершив учебу в университете, Шипман получил место в больнице общего профиля в Понтефракте в Западном Йоркшире. Там он лечил пациентов под надзором опытных врачей, которые таким образом могли оценить его знания и практические навыки в рабочей обстановке. Только после этого он мог получить статус полноценного врача. Шипман с блеском прошел финальную аттестацию и остался работать в Понтефракте.

Окончив медицинский факультет, Шипман получил работу в больнице Понтефракта в Западном Йоркшире. (Закрыта в 2010 г.)

Набравшись опыта в больнице, он решил перейти в общую практику. В 1974 г. ему представилась такая возможность, и он перешел на работу в Медицинский центр Абрахама Ормерода в городе Тодмордене. Это была местная клиника, как раз подходившая Шипману для овладения навыками терапевта.

Коллегам на новом месте понравился молодой доктор, и вскоре ему предложили стать младшим партнером. Однако на самом деле Шипман разыгрывал перед коллегами своего рода шоу. У него постепенно развивалась мания величия, еще более укрепившаяся с ростом врачебного опыта, и те, кого он считал ниже себя, – младшие сотрудники, пациенты, просто люди с улицы – временами видели, как его истинная сущность прорывается наружу. Он был раздражителен и часто злился, не переносил рядом с собой глупцов (или просто тех, у кого было другое мнение) и крайне резко отвечал тем, кто ему перечил.

Очень быстро Шипман начал пользоваться преимуществами, которое давало его новое положение. Даже в 1970-е гг., до опиоидного кризиса, о котором везде говорят сегодня, оборот наркотических средств был под жестким контролем. Но доктор Шипман стал в своей клинике ответственным за назначение и применение лекарственных средств. Он заполнял все формы и контролировал хранение препаратов. Точно не известно, почему и как он впервые начал употреблять меперидин – сильнодействующий опиоид, сходный с морфином, – но это случилось, и ему пришлось подделывать записи, чтобы скрывать свою пагубную привычку. Возможно, он начал употреблять наркотики еще до того, как перевелся в Тодморден; даже во время стажировки в Понтефракте у него мог быть к ним доступ.

В 1975 г. Гарольд Шипман совершил первое подтвержденное убийство. У 70-летней Евы Лайонс был рак в последней стадии. Врач ввел ей смертельную дозу препарата. Но если этот случай еще можно счесть самоубийством, совершенным с помощью врача, действием из сострадания к умирающей женщине, призванным избавить ее от мучений, то о подавляющем большинстве других убийств Шипмана такого не скажешь. Большинство его последующих пациентов находились в совершенно ином положении.

Количество мепередина, назначаемого Шипманом, в конце концов вызвало подозрения у поставщика. Маленькой клинике явно не требовалось так много обезболивающих, как крупному травмпункту или большой городской больнице. Обеспокоенные неожиданным вниманием властей, партнеры по практике стали требовать от Шипмана ответов. Шипман, проявив качества, более свойственные самовлюбленному нарциссу, чем уважаемому врачу, даже не попытался ничего отрицать. Да, сказал он, я использую меперидин для собственных нужд. И что вы собираетесь со мной сделать?

Точно не известно, почему и как он впервые начал употреблять меперидин… но это случилось, и ему пришлось подделывать записи, чтобы скрывать свою пагубную привычку.

Можно только представить, какой шок испытали партнеры, когда их младший коллега спокойно предложил не докладывать о нем властям, а помочь скрыть его «безобидное пристрастие» – конечно, ради блага клиники. Если