и принимать мерзкие взгляды, а тем более впускать этих людей в их некогда уютный дом. Обида за маму и на маму разрасталась в негодующем детском сердце, прокладывая путь к разъедающей злости.

Беатрис многозначительно взглянула на Харви, и тот понимающе кивнул.

– Зайду в четверг после работы. – Он чмокнул ее в пылающую щеку, бросил на стол смятые купюры и, захватив недопитую бутылку самой дешевой водки, поспешил удалиться из дома.

Дома, ставшего свидетелем бесчисленных грехов.

Звонкий писк вырвал мужчину из раздумий, сообщая о готовности еды, но его рука так и замерла в воздухе. Заметив молчаливо стоящую Беатрис в новом наряде, он невольно расплылся в широкой улыбке. Она выглядела лучше, чем он представлял. По-настоящему элегантно. Так, как должна выглядеть женщина. Его женщина.

Глубокий синий цвет платья подчеркивал природную утонченность, прежде не заметную под тенью усталости. Шелковый материал словно являлся продолжением гладкой кожи. Квадратный вырез скромно обнажал изящную линию ключиц, но надежно скрывал то, что, по его мнению, должно быть скрыто. Слегка объемные рукава уравновешивали худые плечи и делали фигуру более женственной. Платье сидело идеально. Почти. Струящаяся до колен ткань плотно обтянула бедра, заставив мужчину нахмуриться.

– Странно… Я был уверен, что взял твой размер.

– Все хорошо, – отмахнулась она.

– Кажется, немного малó. Завтра поеду, поменяю.

– Нет-нет, все отлично. Правда, – уверила Беатрис.

Мужчина сощурился. Несколько мгновений сканирующе разглядывал девушку, словно не верил, что она наконец стояла перед ним. В его доме. Такая красивая. Только для него. Все именно так, как должно быть. Ощущение правильности происходящего теплом расплескалось в груди, и облегченная улыбка вновь показалась на его лице.

Несколько широких шагов сократили расстояние, и мужчина ощутил цветочный аромат духов, которые недавно подарил ей. Заметил, как участилось дыхание Беатрис, и наклонился, коснувшись кончиком носа пульсирующей жилки на открытой шее. Дрожь разогнала мурашки по нежной коже.

– Тебе все еще холодно? – промурлыкал он ей в ухо, а крупные ладони расположились на женской талии.

Девушка сглотнула, когда он прижал ее к себе в крепких объятиях.

– Н-нет… – выдавила она.

– Тогда почему дрожишь? У тебя даже волосы шевелятся. Тебе страшно?

Она молчала. Скрипка в проигрывателе надрывалась, исполняя эмоциональную третью часть «Весны». Мужчина коснулся губами черных волос и с шумом вдохнул родной аромат, прижимаясь к ее виску.

– Ничего не бойся. Только здесь ты в безопасности. Никто больше тебя не обидит. Я позабочусь о тебе.

Приглушенный голос проникал в нутро, бередя глубоко припрятанные раны. Раны, которые она когда-то сама ему доверила.

– Ты прав: мне немного холодно в платье…

– Не снимай его, пока мы не пойдем наверх. Я ведь заслужил видеть тебя такой, верно?

Не дожидаясь ответа – он и не требовался, – мужчина позвал Беатрис к ужину. Включил электрический камин, чтобы девушка согрелась, и оба принялись за пищу. Он сидел, как всегда, во главе стола, а она – рядом, по левую руку. Свисающая с потолка лампа освещала дымок, исходящий от красного соуса в белоснежной тарелке, а аромат базилика и томатов витал в воздухе, дразня аппетит.

Словно помешанный, мужчина упивался каждым движением ее мимики, каждым жестом, в которых сквозили простота и то, что он считал женственностью. Она кротко не поднимала взгляда, не чавкала, жевала с закрытым ртом. Одно раздражало – скрип столовых приборов, отдающийся в висках.

– Прекрати, Беатрис, – приказал мужчина, и ее рука застыла над тарелкой.

Услышав в наступившей тишине приятное потрескивание камина и одну из любимых частей «Лета», он довольно улыбнулся и откупорил бутылку красного вина. Когда горлышко оказалось над ее бокалом, девушка отказалась.

– Тоже верно. Тебе не стоит пить, – хмыкнул он, наполняя свой бокал багровой жидкостью, и пробормотал: – Не то еще больше станешь похожа на мою мать.

– Ты не рассказывал о ней, – осторожно заметила Беатрис, увидев, как он за секунду помрачнел.

– Ты напоминаешь мне ее. В хорошем смысле, разумеется. Она была неплохой женщиной, послушной. Только вот мужчин выбирать не умела, увы.

– А твой отец?.. – осмелилась поинтересоваться она.

Лицо мужчины накрыло отрешенное выражение. Он едва заметно поморщился и коснулся губами стенки бокала, оставляя запотевшее от тихого вздоха пятнышко.

– Пожалуй, он был лучшим вариантом из возможных. Какое-то время я поддерживал с ним связь в сознательном возрасте. К сожалению, они расстались до моего рождения.

– Это печально…

– Согласен. Зря она ушла от него. Думаю, после этого в жизни матери все пошло наперекосяк. Отец мог бы позаботиться о ней как настоящий мужчина, – продолжал откровенничать он, удивляя девушку, ведь прежде неохотно делился историями из прошлого. Похоже, проведенное время вместе все больше располагало к открытости, и, терзаемая смешанными чувствами, Беатрис не могла сдержать любопытства:

– Почему она ушла?

Мужчина вздохнул и неодобрительно качнул головой, пригладив ладонью волосы на затылке.

– Отец поднял руку на нее. Лишь однажды. В то время она вынашивала меня. Но… подумаешь… – Он пожал плечами и через стол потянулся к запястью девушки, погладив нежную кожу. – В отношениях ведь всякое случается, верно?

Уголки ее губ приподнялись, вызывая в нем желание прикоснуться к ним и ощутить знакомый вкус, ее сладкое дыхание и мягкость кожи. Воздух застыл. Композиция сменилась, и мужчина опомнился. Резко, словно его хлестнули смычком, отдернул руку и вернулся к пище, усмиряя неуместный порыв. Сейчас время ужина. Время поцелуев наступит позже.

Когда Беатрис потянулась за очередной порцией подслипшихся спагетти, он снисходительно усмехнулся:

– Вижу, у тебя улучшился аппетит. Неудивительно, что платье малó.

Ее челюсть напряглась, перестав пережевывать пищу, и он встретил неожиданно смелый взгляд. Давно ее такой не видел. Уже и отвык. Казалось, еще секунда такого вызывающего контакта – и он не сдержится. Ответит. Но, неизвестно к чьему счастью, Беатрис быстро потупила глаза в тарелку.

– Я просто шучу, милая, – смягчился мужчина и поинтересовался: – Значит, тебе получше сегодня?

– Голова еще побаливает, – призналась она, с бóльшим энтузиазмом продолжив набивать взмолившийся желудок. Замечания мужчины нисколько не уняли аппетита.

– Думаю, это все из-за погоды, – уверенно обосновал тот. – Дам тебе обезболивающее после ужина.

– Не стоит.

– В чем проблема? – удивился он резкому отказу.

– Боль несильная. Я потерплю.

– К чему эта пустая жертвенность? Женщины… – снисходительно фыркнул он. – Любите строить из себя жертв, даже там, где не надо. Зачем терпеть бессмысленную боль, скажи мне?

Зачем терпеть? Беатрис знала. Ответ остро встрял поперек горла, словно она воткнула вилку глубже обычного, лишь бы не выпустить правду. Правду, которой ни с кем не собиралась делиться.

Она безучастно улыбнулась, туго сглотнула и согласно кивнула:

– Ты прав. Вовсе незачем.

Ее ореховый взгляд остановился на уровне мужской