он удерживал, непременно перестала бы считать его хорошим и вместо невесомого поцелуя одарила бы смачной пощечиной.

– Приятных снов, Ви, – пожелал Миллс, отойдя на «безопасное» расстояние.

– И тебе, – устало улыбнулась она, а затем потерялась во мраке спальни, прикрыв дверь и оставив за собой шлейф дурманящего аромата и горящий след от губ на мужской щеке.

Глава 15.

Полуночные признания

NEVR KNØW – Can’t Forget You

Решив благородно уступить даме кровать, Джаред все же погорячился. Он осознал это, когда битый час не мог уснуть, не найдя удобного положения и согнувшись в три погибели. Однако теснота диванчика не была единственным, что мешало уснуть.

Теперь Миллсу приходилось бороться не только с кричащим миром и кусающими мыслями, но и с тягой обратиться за помощью к голубым пилюлям. Когда Вивьен ткнула его, словно нагадившего котенка, в факт зависимости от транквилизаторов, Джаред перешел на стадию принятия. С того дня он с переменным успехом пытался реже возвращаться к заветному флакончику. «Только в крайних случаях». Но определять степень крайности становилось проблематичнее.

Миллс с тяжкими вздохами ворочался. Его взгляд в темноте снова остановился на закрытой двери спальни. Свет не просачивался, и никакого шума. Как бы ни пытался он себя убедить, теперь понимал: с Вивьен нет никакого «безопасного» расстояния. Она кружила ему голову, будучи в другой комнате, ровно так же, как и находясь под ним. Спала себе мирно, пока он тут с ума сходил.

Зачем она его поцеловала? Флиртовала? Или это ее манера общения? Все-таки играла с ним или это был искренний жест благодарности? Ви целовала всех, кто ей чем-то помогал? И Макса тоже поцелует, когда тот взломает ноутбук Сары?

Бредовые мысли и непонятная ревность, на которую не имел права, вновь довели Миллса до точки кипения. Стряхнув с себя плед с такой злостью, словно тот был виновен во всех проблемах, он сел на диване и потянулся к кофейному столику за пачкой сигарет. Несколько крепких затяжек помогли восстановить дыхание, но в груди все горело. Он откинулся на спинку и потер большим пальцем взмокший лоб, не обращая внимания на то, как пепел тлеющей сигареты падал на футболку.

Сирены разрывали ночной город, доносясь глухим воем сквозь закрытые окна в квартиру. Будучи родом из Сиэтла, Миллс давно привык и едва ли не считал этот звук чем-то сродни колыбельной. Голова отяжелела от скачущих воспоминаний, и он устало прикрыл веки, позволяя потоку мыслей его убаюкать.

Взвывшие сирены слышались всё ближе, отчего взволнованные подростки задрожали сильнее.

– Черт, Миллс, дело плохо, – шипел напарник, пытавшийся держать фонарик, но кружок света то и дело прыгал по входной двери и стенам темного коридора.

– Дерьмово. Надо валить, – нехотя признал Джаред, пряча отмычку в карман черной толстовки.

– Разделяемся, – бросил напарник.

Гудок сирены раздался опасно близко, и Миллс выругался, сорвавшись с места.

Практически вслепую несся по ночному коридору многоквартирного дома. Грохот его ботинок отдавался эхом сквозь звенящую пульсацию в висках. Холод пробрался к горящей коже под толстовкой, когда Джареду удалось выбежать к пожарной лестнице. Хватаясь за металлические ограждения, он перепрыгивал через пролеты и молился, чтобы перчатки не заскользили из-за противной осенней мороси.

Как только подошва коснулась мокрого асфальта, Миллс рванул вперед, не разбирая дороги. Бежал, позволяя ледяному дождю бить в лицо. Бежал, гонимый страхом и отчаянным ревом полицейских сирен, не чувствуя ног и собственных легких. Бежал минуты, может, часы, кварталы, мили. Он знал родной город идеально, но в тот момент паника овладела разумом. Опустошила, вывернула наизнанку. Мыслей не осталось, был один адреналин, кипящий в венах. Он забыл про запасной план. Забыл, в какой части района находился и в какой стороне его дом.

Джаред затормозил, только когда уткнулся в тупик в виде залива. Холодный соленый воздух хлынул в легкие, остужая кровь во всем теле. Упав на каменном берегу, Миллс даже не почувствовал, как засаднила кожа на разодравшихся коленях. Чувствовал только, как гудели ноги от бесконечного бега и как сухость резала горло.

Звон в ушах стал затихать. Извне доносился лишь слабый голос отдаляющихся сирен и легкий шум волн, шепчущих ему, что опасность миновала. Сидя на земле, Джаред подставил смуглое лицо под ласки прохладного ветра и редких дождевых капель. Стащил с головы черную шапку и провел рукой сквозь мокрые от пота кудри. Потянулся к карману спортивных брюк и достал пачку сигарет.

В густом мраке ночного парка сверкнул огонек зажигалки и тут же погас, сменившись желто-красным светлячком кончика сигареты. Джаред закашлялся, затянувшись неожиданно сильно. Доза никотина принесла временное успокоение, и дыхание наконец пришло в норму.

Ощутив ломоту во всем теле, Джаред обессиленно лег на холодные камни и уставился в предрассветное небо. Серебристый лунный диск с укором глядел на него в ответ.

– Боже, да что я творю?.. – с горечью прошептал Миллс в пустоту, грубо потерев лицо.

Где-то вдалеке кружили сигналы полицейских машин, и в тот миг осознание отрезвило разум: он не хотел становиться тем, из-за кого выли сирены. Не хотел убегать, прятаться и бояться. Джаред хотел быть по другую сторону закона и делать мир вокруг лучше.

Адреналин рассеялся, проясняя голову и взывая к совести. Ведь действительно, что́ он творил? Связался с плохой компанией, провалился на первом же задании и наплевал на обговоренный сотню раз план. Теперь Джаред твердо решил послать к черту этих мелких домушников и порвать любые связи, чтобы вернуться к детской мечте стать полицейским.

К чему был этот нелепый подростковый бунт? Отомстить недавно погибшему на службе отцу, который никогда не замечал его существования? Бросить пустой вызов тому, кто не признавал в Джареде ничего, кроме формальной галочки на пункте в пресловутом наставлении: «Построить дом, посадить дерево, вырастить сына»?

Но отцу плевать. Было плевать при жизни, а после смерти, где бы он теперь ни был, – тем более. Обида защипала глаза, и Миллс прикрыл веки, позволяя ненавистным слезам безмолвно стекать по лицу. К черту отца. К черту малолетних преступников. Он станет хорошим копом. И в этот раз не ради отца. Не ради его любви и внимания, которые уже никогда не получить.

Джаред все сделает правильно. В этот раз – ради себя.

Сквозь дымку полудремы Миллс уловил женский голос, развеявший тишину. Легкий озноб прокатился по телу, заставив вздрогнуть и осмотреться вокруг. Голос принадлежал Вивьен, но слов не разобрать.

Миллс поднялся с дивана и оказался у двери спальни.